Беглецы

Котова Дарья

— Это собаки. Одичавшие собаки, — пробормотал Ларон, тоже понявший в чем дело.

Ворон молча поднялся и сплюнул.

— Лената, — с презрением произнес он. Только здесь могла по лесу бегать стая голодных и одичавших собак.

— Не преувеличивай, — влезла Агнет, — в голодный год так везде. Людям и нелюдям тяжело, первыми страдают животные.

— Я тебя не спрашивал, — осадил ее Ворон. Он пребывал в отвратном настроении — убитые собаки напомнили ему не самые приятные моменты его жизни. — Глупая девчонка, которая ничего не видела! Не тебе судить о таких вещах. Что в этой жизни смыслишь, соплячка?

Ларон уже было открыл рот, чтобы вступиться за девочку, как вдруг та сама ответила:

—

А ты? Как ты можешь судить меня, совершенно не зная, какая жизнь у меня было до нашей встречи? Может, я жертва тирана-наставника? Или брата-насильника? Или меня с рождения избивал собственный отец? А может, я всю жизнь побиралась по улочкам Рестании и дралась вот с такими собаками за черствый хлеб? Ты ничего обо мне не знаешь, так что закрой свой рот и не порть хорошее впечатление о себе.

У Ворона аж челюсть отвисла. Что она сейчас сказала? Но возразить было нечего, и чтобы явно не признавать правоту девчонки, он перевел разговор на другую тему:

— Скоро будет город, последнее крупное поселение перед границей. Предлагаю зайти.

— Да, надо закупить провизии, — быстро поддержал Ларонэль, пытаясь сгладить острые углы. — Неизвестно, как с едой будет в Ферании. Как ты считаешь, Барст?

— Мне плевать, ушастый.

— Кажется, мы договорились на три оскорбления в день, — строго напомнил Ларон.

— А? Ну лады, остроухий.

— Так лучше, Барст, — серьезно похвалил орка эльф. Если бы Ворон не был так уязвлен словами Агнет, он бы даже посмеялся над этой парочкой.

***

Дождь застал их у самых ворот, которые — вот незадача! — закрылись у них перед носом. Понятие ночи у стражников было, видимо, весьма расплывчатое, раз они так рано опустили решетку. Пришлось четверке возвращаться в лес и искать место посуше, где можно было переночевать. Наконец они обнаружили неглубокий овражек. Примостившись под небольшим земляным козырьком, четверка даже сумела развести костерок, хотя Агнет утверждала, что они спалят корни дерева, которое росло над ними и чьи части свисали прямо из земли. Ворон отмахнулся от нее, хотя сам опасался этого. Но уж больно холодно и сыро было. Несмотря на зиму, с неба то лил дождь, то падал град. Погода была беспощадна. Пришлось сгрудиться у небольшого костерка, прижавшись друг к другу. Сидели, потому что лечь было негде. Руки обжигало пламя, которого они почти касались. Если бы не промозглый ветер, им было бы намного теплее. Даже толстокожий Барст и выносливый Ворон подмерзали, что уж говорить про Ларонэля, жившего раньше в Рассветном Лесу, где царило вечное лето. Агнет по привычке накинула на себя свой тепловой кокон — судя по тому, какой безмятежный вид она имела. А потом его приобрел и Ларон и даже Барст. Ворон выразительно приподнял бровь. Агнет ответила ему невинным взглядом, но потом "сжалилась" и растянула кокон заклинания и на него.

— Только из любви к ближним своим, — съязвила она.

— Это так благородно, — в тон ей ответил Ворон, который начал согреваться. Все же даже будучи тварью выносливой, он мороз не любил. Хотя какой здесь, на юге, мороз? Так, непогода. Сырость и ветер. Вот на севере такие морозы, что никакое заклинание не спасет.

— У колдунов всегда зеленое пламя? — вдруг нарушил блаженную тишину Ворон.

— Да, — качнула головой Агнет, а потом зевнула и пристроила голову на плече у Ларона. Тот, хоть и являлся светлым эльфом, был доброй душой и позволял девушке куда больше этого простого жеста. На нем, кажется, могла повиснуть любая собака, а он кинется ей помогать. Ворон иногда думал, что хорошо, что Ларон идет с ними — один он бы так и сгинул, помогая кому-нибудь.

— Я видел однажды колдуна, который творил алое пламя.

— Алое? Оно все алое, — насмешливо заметила Агнет, не раскрывая глаз.

— Вовсе

нет. Живой огонь не одного цвета. А то пламя было насыщенного алого цвета.

Агнет так резко распахнула глаза и выпрямилась, что потеряла равновесие (несмотря на то, что сидела) и чуть не улетела в лужу, расположенную совсем рядом. Спасло ее от позорного падения широкое плечо Барста.

— Что? — с подозрением поинтересовался Ворон, не сводя взгляда с Агнет.

Девушка мило поблагодарила орка, пожала плечами и нейтрально ответила:

— Ничего.

— То есть ты мне не ответишь? Или ты не знаешь?

— Я точно не знаю, — произнесла наконец Агнет, но тон ее не понравился Ворону. — Могу сказать лишь то, что колдунам подвластно лишь зеленое пламя — они довольно сильно ограничены в магии, которую могут творить. Ты видел не колдуна.

— А кого?

— Возможно, чернокнижника. Среди них попадаются достаточно одаренные.

Ворон не стал больше настаивать, чувствуя, что девушка что-то скрыла. Она не была честна — новость об алом пламени ее удивила. Но она точно знала о нем больше, чем сказала. Невольно Ворон вспомнил выражение ее лица, которое он заметил два месяца назад, когда они только воссоединились под Вередоном. Ее взгляд — холодный и насмешливый. А еще вспомнились сегодняшние слова. Не хотелось признавать, но иногда Агнет вела себя не как молодая девушка, маг-недоучка. То ли это были резкие проблески разума, то ли она скрывала о себе не меньше, чем Ворон. Не зря говорят в народе, что нельзя доверять эльфам, магам и женщинам.

Увидев, что разговор затих, Барст принялся травить байки — ему было скучно просто так сидеть. В результате все повеселели, хотя некоторые истории заставляли щеки Ларона покрываться румянцем. Но Ворону пришлись по вкусу грубоватые наемничьи байки, и даже Агнет промолчала, не отпустив привычное замечание.

***

Городок Оденер располагался вблизи границы между Ленатой и Феранией, которой испокон веков служила величественная Асдель (с древнеэльфийского — Вечная). Река была широкой, полноводной и спокойной. По ней весь год ходили корабли торговцев, однако в Ленате на всем протяжении Асдель был лишь один крупный порт. Другие приграничные города же можно было смело называть глухой провинцией — никакого торгового сообщения они не имели, жили обособленно. Скучная пресная глубинка, как назвал ее Ворон. И все согласились, даже Агнет.

В город шли не таясь. Здесь, на границе с вечно воюющей Ферание отношение к нелюдям было более приемлемым — и не такое люди видели. Дождь-град прекратился еще ночью, так что четверка товарищей по несчастью выспалась (относительно) и счастливая бродила по городу. Это было первое крупное поселение людей за последние пару недель, и всем было приятно оказаться не в обществе шишек, белок и друг друга. Так что к обеду они разделились: Ларон с Агнет, нагруженные провизией, отправились в присмотренную ранее таверну, а Ворон с Барстом заглянули в лавку кузнеца — надо было пополнить запас арбалетных болтов, купит точило и еще пару чисто мужских мелочей. Отпуская девушку и эльфа, оборотень чувствовал легкое беспокойство.

«Совсем уже спятил, нянчась с этой троицей, — мысленно одернул себя Ворон. — Ничего с этой девчонкой не случится, только если она оттопчет эльфу все ноги, когда будет падать. Но Ларон вроде терпеливый, смирился уже давно. Он куда разумнее даже Барста, уж в городе не пропадет и за Агнет присмотрит».

Так рассуждал Ворон и постепенно успокоился, вспомнив, что он суровый наемник, а не наседка. Все же за время пути успел немного привязаться если не к Агнет, то к Ларону точно. Вот с этим и будет бороться — скоро их дороги разойдутся, и Ворон вновь отправится по любимому пути одиночки. Ни от кого не зависит, никому ничего не должен. Вот так он привык жить.