Беглецы
Шрифт:
Пастор приказал ему бежать.
Лев уверен, что это какая-то галлюцинация, потому что поверить в то, что пастор не хотел, чтобы его принесли в жертву, он просто не в состоянии. Этого не может быть.
Лев открывает глаза и поначалу ничего не может разобрать. Понять, где он, мальчик тоже не может. Ясно только, что на дворе ночь и он не попал туда, куда должен был попасть. Наконец зрение понемногу проясняется, и Лев видит небольшой костер и сидящего у огня напротив него безумного мальчика, напавшего
Только в этот момент Лев понимает, что в него попала пуля с транквилизатором. Голова ужасно болит, тошнит немилосердно, и голова соображает довольно слабо. Мальчик хочет встать, но понимает, что сделать этого не может. Сначала Лев приписывает это действию транквилизатора, но потом понимает, что кто-то привязал его к дереву похожими на веревки стеблями вьющихся растений.
Он хочет заговорить, но вместо слов получается какое-то нечленораздельное слюнявое шипение. Тем не менее внимание мальчика и девочки ему привлечь удается. Лев смотрит на них и думает, что они его сейчас убьют. Специально ждали, наверное, пока он очнется, чтобы не убивать во сне. Маньяки — они такие.
— О, смотри-ка, парень вернулся из страны снов, — говорит мальчик с дикими глазами. Только глаза у него больше не дикие, этого эпитета, пожалуй, заслуживают лишь его волосы — горчат во все стороны, как будто он забыл причесаться после сна.
Лев снова пробует заговорить, и, хотя ему кажется, что язык сделан из ваты, одно слово выдавить все же удается.
— Где… — силится спросить он.
— Точно не скажу, — отвечает парень.
— Но, по крайней мере, в безопасности, — добавляет девочка.
«В безопасности? Ничего себе, — думает Лев. — О какой безопасности может идти речь в такой ситуации?»
— З-з-за-ложник? — бормочет Лев.
Мальчик и девочка переглядываются.
— Ну, вроде того, — говорит парень.
Между собой ребята почти не говорят — понимают друг друга с полуслова, как старые друзья. Хотят усыпить бдительность, думает Лев. Думают перетянуть на свою сторону, а потом использовать для совершения преступлений, которые они спланировали. Этому даже какое-то научное название есть. Когда заложник принимает сторону тех, кто его похитил. Какой-то там синдром.
Сумасшедший парень смотрит на кучку ягод и орехов, без сомнения собранных здесь же, в лесу.
— Есть хочешь? — спрашивает он Льва.
Лев кивает, но после этого голова начинает кружиться так, что он понимает: лучше не есть, какой бы голод он ни испытывал, потому что все тут же выйдет обратно.
— Нет, — говорит он.
— Вид у тебя растерянный, — замечает девочка. — Но ты не переживай, это же транквилизатор. Скоро выветрится.
Стокгольмский синдром! Вот как. Нет, этой парочке его не обмануть. Никогда им не
Но пастор Дэн велел мне бежать.
Зачем? Что он хотел сказать? Чтобы я бежал с похитителями? Может, он и это имел в виду, но был в его словах еще какой-то смысл. Лев закрывает глаза и старается отогнать назойливые мысли.
— Родители будут меня искать, — говорит Лев, обнаружив, что язык начал слушаться и вместо разрозненных слов он снова может произносить целые предложения. Ребята не отвечают. Вероятно, им нечего возразить. — И сколько вы хотите за меня получить?
— Получить? Ничего не хотим, — отвечает сумасшедший мальчик. — Я забрал тебя с собой, чтобы спасти, идиот!
Спасти? Лев недоверчиво смотрит на похитителя.
— Но… меня же… в жертву…
Маньяк снова смотрит на него и качает головой:
— Никогда еще не видел человека, мечтающего, чтобы его разобрали на органы.
Нет смысла объяснять этим богохульникам, что такое жертвоприношение. Им не понять, какое это счастье — принести себя в жертву Всевышнему. Они никогда этого не поймут, а если и поймут, не прочувствуют. Что сказал этот парень? Что он его спас? Да он не спас его, а обрек на вечное проклятие.
Вдруг Льву приходит в голову счастливая мысль. Он понимает, как можно обратить ситуацию себе на пользу.
— Меня зовут Лев, — представляется он, стараясь говорить по возможности беззаботно.
— Приятно познакомиться, Лев, — говорит девочка. — Меня зовут Риса, а это Коннор.
Коннор с упреком смотрит на нее, очевидно желая сказать, что она напрасно назвала мальчику настоящие имена. «Не слишком хороший ход для похитителей, но большинство преступников — глупые люди», — с удовлетворением думает Лев.
— Жаль, что в тебя попала эта пуля, — говорит Коннор, — но полицейский оказался плохим стрелком.
— Ты в этом не виноват, — отвечает Лев, чувствуя, как все его существо вопиет об обратном. Недавние события снова проносятся перед его мысленным взором. — Я бы никогда не убежал по своей воле, — признается он. — Это был самый важный день в моей жизни.
На этот раз Лев говорит правду.
— Значит, тебе повезло, что подвернулся я, — решает Коннор.
— Да уж, — соглашается с ним Риса, — если бы Коннор не перебегал дорогу в этом месте, меня бы уже разобрали, наверное.
Наступает тишина. Лев старается заглушить отвращение и не выдать себя.
— Благодарю, — говорит он. — Спасибо, что спас меня.
— Да не за что, — отмахивается Коннор.
Хорошо. Пусть думают, что я благодарен. Пусть считают, что втерлись ко мне в доверие. Убедив себя в том, что Лев не опасен, они лишатся бдительности, и уж тогда он сделает все возможное, чтобы эта парочка получила по заслугам.