Беглые в Новороссии (сборник)
Шрифт:
Полковник поворотился к нему спиной и ушел в комнаты, посвистывая.
Оглянулся Левенчук по двору, повел рукой по снятой шапке, подошел к кухне, там еще постоял; во дворе не было ни души. Петухи заливались по задворью. Воробьи кучами перелетали с тополей на ограду. Левенчук пошел за ворота и сел там на лавочке.
Он сам не знал, что и думать. У шинка собирался народ. Конторщик пошел туда, а к барину в дом Абдулка рукомойник понес.
За ворота вышел, с трубкой в зубах, в белом фартуке
– Ты чего тут сидишь, сволочь? – обратился он задорно к Левенчуку.
– Может, сволочь ты, – ответил Левенчук, утирая слезы, – а я за делом!
– За каким делом? Проваливай! Скамейка барская! Вон, иродово отродье!
– А ты барский?
– Барский, полковницкий; я их холуй – значит, сторож; а ты убирайся вон, сибирный твой род!
И Антропка столкнул Харька со скамьи.
Левенчук пошел опять к воротам.
– Ты куда, говорят тебе?
– Дело есть.
– Не ходи, побью.
– Э! Посмотрим…
– Что? Как? Это, значит, к полковнику наниматься идешь да еще и форсишь?
Антропка подбежал и загородил Харьку дорогу в ворота.
– Не ходи, ударю в морду!
– Попробуй! – ответил Левенчук, опомнившись и чувствуя снова прилив злобы и ярости.
Антропка ударил его в ухо. Левенчук зашатался и уронил шапку.
– А ну, еще! – сказал он, стоя бледный, как был, и выжидая нового удара.
– Бью! Что же? Ну, бью! – крикнул Антропка и опять ударил.
– А ну, еще!
– И еще бью! Вот как!
Антропка ударил еще раз.
– А еще будет?
– Будет и еще! – крикнул Аптропка, свистнувши снова в упорно-терпеливое ухо Харька.
– А! – зарычал в свой черед Левенчук, – теперь и ты уж держись; я тебе покажу, как добрых людей даром бить!..
И, как буря, он кинулся на поварчонка, смял его, как клок сена, сгреб под себя и стал его бить без милосердия по глазам, ушам и по затылку.
На неистовые вопли Антропки сбежалась вся дворня полковника, а мужчины и бабы его выручили.
– Кто это его, кто? – спросил Абдулка, явившись на подмогу другим, уже отливавшим водою до полусмерти избитого Антропку.
– Вот он!
– Кто это?
– А бог его знает кто! – отвечали бабы, указывая на Левенчука, входившего уже в шинок.
Абдулка побежал за ним вдогонку и на бегу, в сенях шинка, спросил собиравшихся косарей:
– Где тут этот разбойник?
– Уж и разбойник! Разбойники – те, что нанимают по два рубля, а расплачиваются по полтиннику! – ответили из толпы.
– Ты бил нашего повара? – запальчиво крикнул Абдулка, вскочив в шинок и с выкатившимися, рассвирепевшими глазами став перед носом Левенчука.
– Я
Лицо Харька было зелено, губы его дрожали.
– Э, до меня так скоро не доберешься! – крикнул татарин, озираясь по хате, куда уже, чуя грозу, начинали собираться любопытные с надворья.
– Посмотрим!
– Посмотрим!
Абдулка скинул поддевку.
– Выходи на простор, – закричал он, – выходи из хаты на простор!
Конторщик, бежавший сюда, стал было его останавливать.
– Не замай, Савельич, а то и тебе бока намну! – бешено зарычал Абдулка и вышел из хаты, сопровождаемый конторщиком и толпою и на ходу распоясываясь.
– Что это они до тебя? – спросили Харька оставшиеся в хате косари.
Левенчук бросил на стол три целковых.
– Пейте, братцы, за мою душу пейте! – сказал он тоскливо и вышел, также снимая свитку.
Не успел он показаться на дворе, как на него разом накинулись Абдулка, Самуйлик и прежде побитый поварчук.
Первые двое стали его вязать, а озлобленный Антропка схватил полено и стал им бить Харька по чему попало.
Часть косарей приняла сторону Харька.
– Пустите его, что вы, душегубцы! Ведите к барину, если он что сделал, – говорили косари. – Мы и сами пойдем жаловаться: нам расчет не тот дают!
– Нет, не поведем его туда! Тут его живого в землю зароем! – бешено кричал Абдулка, колотя Левенчука.
Мигом Левенчука связали.
– В суд его, в стан! – горланила полковницкая дворня.
Побежали за телегой.
– Еще веревок! – кричал Абдулка. – А! Ты в барский двор ходишь да еще и дерешься! Веревок еще! Повозку скорее!
Привели лошадей, притащили повозку. Стали запрягать. Левенчук стоял связанный. Висок у него был расшиблен, и кровь текла из-под растрепанных темных волос. Антропка, опьяневший от бешенства и от прежде полученных побоев, ходил возле него и громко на все лады ругался. Бабы пугливо жались в стороне.
– Готово? – спросил отважно Абдулка, спешивший выиграть время. – Мы и барина не станем беспокоить! В суд его, разбойника!
– Братцы! – громко крикнул косарям связанный Левенчук. – Они меня побили, связали, в суд хотят везти! А сам барин ихний мою невесту украл… Я, братцы, Левенчук! Попова девка за меня просватана была… Она у полковника тут взаперти… в любовницах. Спасите, братцы! Не дайте праведной душе погибнуть!.. Спасите!
– Ну, еще рассказывать! – начал Абдулка.
Последних слов Харько не договорил. Абдулка, Самуйлик и Антропка схватили его и потащили к телеге, снова угощая побоями.
– Э, нет! – отозвался тот самый батрак, которого Харько угощал с утра, загородив им дорогу. – Я сам пойду до барина! За что вы его бьете и тащите?..