Бегство из одержания
Шрифт:
– Хау ду ю ду?
– произнесла женщина. Замолкла, оглянулась в сторону демиурга.
Тот вновь пошевелил согнутыми пальцами.
– Здравствуй!
– Незнакомка сделала шаг к Наве.
– Не бойся! Меня зовут Гута.
– Здравствуй!
– сказала Нава.
– Я не боюсь... Ты - жена демиурга?
Гута улыбнулась:
– Нет. Я - его голос. Иначе ты ничего не услышишь.
– Она замерла на секунду и продолжила совсем другим голосом: - Я услышал тебя, Нава. Чего ты хочешь?
– Я хочу
– Почему?
– Потому что они похожи на своих собственных сервов. Нава вдруг вспомнила слово из той, деревенской жизни.
– Похожи на мертвяков... Если ты поняла... понял, что я имею в виду.
– Я понял, - сказала Гута.
– А это правда, что демиург, создавший наш мир, запрещает мне жить, как хочется?
– Сомневаюсь...
– Гута положила руки на круглый живот. Я знаю вашего демиурга. Он добр к своим героям. Но, к сожалению, всякий демиург властен над своим миром лишь в процессе его создания. Потом мир начинает жить сам по себе. А обитатели его с удовольствием перекладывают свою вину на создателя. Это проще!
– Так измените мир вы.
– Я не могу менять созданное не мной.
– Не можете, потому что не способны?
Демиург явно хотел возмутиться. Но не возмутился.
– Не могу, потому что не могу, - проговорил он после долгого молчания.
– Да простит меня твой демиург!
– А вы возьмите ее в мир, созданный вами, - сказала вдруг Гута.
Нава стояла на берегу озера, ничем не похожего на Созидалище. В песчаный берег плескались волны. Они были из воды. В таком озере было невозможно непорочное зачатие.
Справа берег был покрыт растениями, похожими на тростник, но с коричневыми шишками на верхушках. Слева росли высокие деревья, листья у них были похожи на зеленые иголки. На противоположном берегу смотрелись в воду разноцветные, взмывающие в небо здания. Над ними вились похожие на стрекоз машины, а еще выше висело ослепляющее солнце. От него в глазах рождались темные пятна.
– Здравствуй, Нава!
– донесся сзади голос.
Нава стремительно обернулась, но никого не увидела: мешали темные пятна. Они прыгали и гонялись друг за другом.
– Как ты выросла!
– На плечи Наве легли тяжелые руки.
Это была тяжесть, ради которой стоило бросить ласковую теплоту Созидалища.
А потом темные пятна перестали гоняться друг за другом, и Нава увидела лицо Молчуна. Глаза его радовались и восхищались.
– Здравствуй, Кандид!
– Нава закрыла глаза. И, тая от нежности, всем телом прижалась к мужу.
Счастье длилось несколько секунд. Потом Нава почувствовала, как муж отодвинулся от нее. Удивленно открыла глаза. И отшатнулась: рядом с нею стоял не Кандид.
– Прости!
– Демиург снял руки с ее плеч.
– Я не должен был так
– В чем дело?
– Нава сделала шаг назад.
– Где Гута? И Молчун?
Хорош демиург, подумала она. Все они такие: лишь бы к чужой жене прислониться!..
– Гута нам тут не нужна, - сказал демиург.
– Здесь ты меня услышишь и без Гуты... Я вовсе не хотел к тебе прислоняться. Я хотел помочь...
– Где Молчун?
– В голосе Навы зазвенели льдинки.
– Его нет.
– Демиург развел руками.
– Он не желает покидать свой мир. И я над ним не властен. Я могу помочь только тому, кто хочет...
– он замялся, - сбежать. А он не хочет...
– Не верю...
– Нава запнулась и некоторое время смотрела бородачу в глаза. Пока не убедилась, что тот не лжет.
– Что же мне делать?
– Не знаю, - сказал демиург.
Нава отвернулась, посмотрела на город за озером. За Созидалищем?..
Город был прекрасен. И вьющиеся над зданиями машины были красивы. Здесь, наверное, тоже был мир прогресса. Но и этот прогресс был для Навы чужим. Потому что не было Молчуна.
– Я могу отправить тебя назад, - сказал демиург. Нава обернулась:
– К Молчуну?
– Увы, нет. В твой мир. А уж к Молчуну...
– Бородач не договорил.
Повисло тягостное молчание.
– Что это за машины?
– спросила Нава, чтобы нарушить его.
– Там, над городом...
– Джамперы.
– У людей с Белых скал такие же?
– Нет. У них пилящие комбайны искоренения.
Нава не поняла, но переспрашивать не стала.
– Что ты решила?
– осторожно спросил демиург.
– А ведь вы способны, - сказала вместо ответа Нава.
– Эта ваша Гута сродни мне...
– Славные подруги догадливы.
– Демиург грустно улыбнулся.
– Я не могу... Что ты решила?
Раздумья были сродни неподвижному прыгуну. Или беззубому гиппоцету.
Нава с сожалением посмотрела на город:
– Я согласна.
И тут же здания поплыли, размазались. Исчезли джамперы, погасло голубое небо, расплылось мутным пятном солнце. Кругом возникла серая пустота.
– Счастья тебе!
– послышался откуда-то грустный голос демиурга.
– И не отяготиться им!
Нава промолчала: этот тип был ей уже ненавистен. Не оправдавший надежд. Муж, объевшийся груш... Ошибка. Как неподвижный прыгун. Или беззубый гиппоцет.
– Все равно я добьюсь своего!
– крикнула Нава в пустоту.
Ответа не было.
А потом пустота стала рассеиваться. Словно туман над Созидалищем. И когда рассеялась окончательно, рядом с Навой, источая полосы белесого пара, стоял и ждал приказаний голубой се... мертвяк.
– Все равно я добьюсь своего, - повторила Нава.
– Да простят меня демиурги!