Бегство Короля
Шрифт:
— Армен, я… у меня… у меня не может быть детей! — выпалила она одним духом, будто в холодную воду кинулась.
— Правда не может? — Черные брови Армена сошлись над переносьем. — Это точно?
«Ну пожалуйста, скажи, что это не так! — казалось, умоляли его глаза. — Обмани хотя бы, и я поверю». Но Наташа безнадежно покачала головой. Уж правда — так правда!
— Жаль… — Он откинулся на подушки. — Бедная ты моя! Но все равно — мне другая не нужна. — Он ласково притянул ее к себе. — Знаешь, как мой дед говорил? Бог захочет — все будет!
Наташа уткнулась лицом ему в
Когда на следующее утро горничная Маша Федина пришла убирать номер, она застала их спящими. Простыня сползла на пол, и они лежали, обнаженные, в объятиях друг друга.
За два года работы в доме отдыха Маша повидала и не такое — эка невидаль, мужик с бабой в постели! — но сейчас почему-то ей стало очень обидно. Ну почему все так устроено? Кому-то валяться в койке до полудня, а кому-то шваброй махать! Зло берет прямо. И попробуй скажи что-нибудь этим, которые в люксе, — мигом начальству пожалуются. Так и место свое потерять недолго, а работой Маша дорожила.
Она уже хотела уйти, да еще дверью шарахнуть как следует на прощание, но вдруг остановилась. Что-то особенное было в этих двоих, не такое, как у прочих, что приезжают сюда развлечься на выходные — отдохнуть от жен и мужей или расслабиться с проститутками в сауне. Красивая пара. Прямо как в рекламе: «Мы такие разные, и все-таки мы вместе». Растрепанная белокурая головка доверчиво покоится на загорелом сильном плече с буграми мышц, рука на белой груди как будто прикрывает ее, защищает от всего на свете… Но главное, лица у обоих во сне такие счастливые, светлые! Как будто даже там они вместе. Аж завидно стало.
Маша вздохнула, постояла еще немного и вышла на цыпочках, тихонько прикрыв за собой дверь.
Летняя ночь коротка, но для Максима она стала бесконечной. Время как будто остановилось, превратившись из последовательного течения событий в одно текучее, бесконечное «сейчас».
«— Именем вейса Уатана! Немедленно отворите ворота!
Ведающие собрались у ворот Сьенны. В бледном свете луны лица их кажутся еще более напряженными и испуганными. Старик Астаний поднял высохшую руку, сложив пальцы в Знаке Умиротворения.
— Люди! Именем наших богов заклинаю вас — не умножайте зло в мире! Здесь дети, женщины… Мы никому не делали дурного!
Ответом ему был жеребячий гогот.
— Хватит болтать, старик! Отворяй быстрей свою богадельню — и, может быть, тебя убьют быстро. А что до женщин — так нам они тоже нравятся! Утешим напоследок.
— Что вы творите, неразумные! Остановитесь, пока не поздно. Вы же не только нас, вы себя погубите! Души свои…
Голос его прервался. Астаний схватился руками за грудь, как будто ему не хватало воздуха. Две женщины подхватили его под руки, но старик
Автар протиснулся сквозь толпу к воротам.
— Кто здесь?
Этот вопрос как будто немного удивил непрошеных гостей. После короткого молчания старший отряда, видимо, справился со смущением и ответил уже тоном ниже:
— Аран Мердах, командир третьей ступени. Отворяйте!
— Знаешь ли ты, Аран Мердах, о том, что в Мокерате переворот и вейса Уатана больше нет в живых?
Автар говорил медленно и размеренно, как хороший Наставник с упрямым школяром. Он как будто воочию видел сейчас своего собеседника — молодого, наглого, хорошо кормленного недоросля, усвоившего за свою жизнь только правила строевого устава, пару приемов владения мечом и понятие о собственной исключительности.
— Варвары из Кастелъ-Тарса напали врасплох, и многие из твоих товарищей погибли. И еще многие — погибнут!
Ответом ему было молчание. Видно, Аран Мердах не ожидал такого!
— Мерзость вашей лжи не обманет Благородное Воинство! — Голос сорвался на крик. — Братья! На штурм!
Снаружи послышались глухие удары.
— Тараном бьют, — со знанием дела отметил Парет Ногдам. Он помолчал недолго, потом вытащил свой меч из ножен, и сталь сверкнула синеватым отблеском. — Воины, ко мне! Женщины пусть выведут детей тайным ходом, а Наставники спрячут книги!
Ворота затрещали. Еще немного — враги ворвутся в Сьенну… Люди заметались по двору, лошади, запертые в конюшне, беспокойно ржут и бьют копытами, будто чувствуя беду. Мужчины-воины обнажили мечи и стали полукругом, готовясь отразить натиск. Молодые и старые, они были похожи в этот миг, словно родные братья, — одинаковая поза в боевой стойке, слаженные движения, а главное — готовность умереть, что застыла на лицах. Все понимают, что этот бой — последний, и победить нельзя, можно только погибнуть со славой.
— За Сьенну!
Женщины вывели во двор сонных детей. Самых маленьких несут на руках. Те, что постарше, уже подростки, помогают Наставникам, а мальчишки с завистью и восхищением смотрят на воинов у ворот.
— К тайному ходу! Быстрее!
— Подождите! — Ясновидящая Ателла, молодая хрупкая женщина в темном платье с бледным до прозрачности лицом и длинными черными волосами, окутывающими ее до пояса словно плащ, вдруг застыла на месте, будто окаменела. Лицо ее утратило всякое выражение, руки бессильно повисли вдоль тела.