Бегство на Венеру
Шрифт:
— Конечно живы, — подтвердил Эро Шан. — Видите ли, это существа среднего рода и их деление — это нормальный физиологический процесс воспроизведения. У них нет мужчин и женщин, но более менее периодически, обычно после оргий с пьянством и обжорством, они делятся на две части, точно как это делает амеба и другие простейшие жгутиковые. Каждая из этих частей наращивает вторую половину в течение нескольких месяцев и процесс продолжается. В итоге старые половинки изнашиваются и умирают. Иногда сразу же после деления, а иногда еще будучи прикрепленными к своей половине. В
Они не знают любви, дружбы и других лучших чувств, свойственных нормальным людям. Так как они не могут создавать себе подобных, они лишены творческого начала как в искусстве, так и в делах. Они могут хорошо копировать, но не проявляют воображения, кроме примитивного.
Ваш прием был типичным. Будучи слабыми, неспособными к физической борьбе, они в качестве оружия используют лицемерие. Их пение, танцы, осыпание цветами — все это инструменты обмана. Пока одни чествовали Вас, другие готовили ваши таблички. Двуличие — их главная черта.
— Можно ли бежать отсюда?, — спросила Дуари.
— Рядом со мной висит человек родом из города Амлота, расположенного где-то в Анлапе. Он рассказал мне, что за сто лет, которые он провел здесь, никто еще не убежал.
— О, лучше бы они нас убили!, — вскрикнула Дуари. — Это было бы намного добрее.
— Вуйорганы вовсе не добрые, — напомнил ей Эро Шан.
Мы уснули. Наступил новый день. Пришли и новые посетители. Существо, проявившее интерес к Дуари, пришло рано и стояло напротив, не сводя с нее глаз. То ли от восхищения, то ли от отвращения, угадать было невозможно. В отличие от других оно не улыбалось. Наконец оно подошло и дотронулось до ее ноги.
— Пошел вон отсюда!, — закричал я.
Оно отшатнулось, оторопев от испуга. Потом посмотрело на меня и сказало:
— Я не причиню зла этой женщине.
— Тогда скажи кто ты? — потребовал я, — и почему ты уставился на мою жену? Она тебе не подходит. Никакая женщина тебе не подходит.
Существо вздохнуло. Оно действительно казалось несчастным.
— Меня зовут Вик-йор, — сказало оно. — Я не такой как мои приятели. Я другой. Не знаю почему. Мне не нравится то, что любят они: есть и пить до тех пор, пока не разделятся. Я никогда не разделюсь. Я не принесу счастья ни себе, ни кому-либо другому. Если бы я мог быть рядом с такой как она, я был бы счастлив.
Через некоторое время Вик-йор ушел. Его имя, точнее номер указывали на его королевское происхождение.
— Откуда он взялся?, — спросил я Эро Шана.
— У него отклонение от нормы, — объяснил он. — Это случается иногда, особенно в королевской касте.
Он очевидно был половиной Вик-вик-вик. Затем он нарастил свою вторую половину, оказавшуюся идентичной первой. Линия, разделявшая эти две половины, отсутствовала. Я думаю, что как и у простейших амеб, у этих созданий есть тенденция к более высоким формам жизни. Она выражается неспособностью к делению. Возможно, это шаг вперед по направлению к нашему виду.
— Это займет несколько
— Тот факт, что его явно влечет к тебе, — сказал Эро Шан, — показывает, что он ищет чего-то большего и благородного, чем чем обычная амеба. Почему бы тебе не ободрить его? — Я имею в виду быть добрее к нему. Имея друга здесь, можно на что-то надеяться.
Дуари вздрогнула.
— Они мне так отвратительны, — сказала она. — Мне все время кажется, они вот-вот упадут и начнут делиться.
— Вик-йор не может разделиться, — напомнил ей Эро Шан.
— Да, это уже кое-что в его пользу. Может быть я попытаюсь, Эро Шан. Это не повредит нам. Я даже попробую быть обольстительницей, как говорит Карсон, чтобы Вик-йор влюбился в меня, — рассмеялась она.
— Думаю, что это уже произошло, — сказал я.
— Ревнуешь?, — потребовала Дуари.
— К амебе? Едва ли.
— Думаю, что он амеба-самец, — дразнила Дуари. — Он уже научился лапать.»
34
Итак, Вик-йор продолжал приходить в музей каждый день и мы старались быть приветливыми с ним. Он был предан Дуари как собака, а она поразила меня своими способностями. Казалось невероятным, чтобы Дуари, дочь тысячи королей, которой с детства прививалось сознание богини Вепайев, пыталась влюбить в себя такое существо как Вик-йор.
Я шутил по этому поводу.
— Если бы я был амебой, — говорил я, — ты бы не отвергала мою любовь так долго. Ты бы сама искала встреч со мной и добивалась моего расположения.
— Не будь таким ужасным, — отвечала Дуари. — Для того, чтобы вырваться на свободу, я бы влюбила в себя даже мипосанца.
— Думаешь тебе удасться добыть нам свободу?, — спросил я.
— Я хочу попробовать, — сказала она.
— Но что с ней делать трем людям, парализованным с головы до пят?
— Смерть — это тоже свобода, — ответила она.
— Ты хочешь сказать, что попросишь Вик-йора убить нас?, — спросил я.
— Как последнее средство, — ответила она, — это все же лучше, чем жизнь здесь, не так ли? Человек из Амлота висит здесь уже сто лет!
— Но Вик-йор никогда не убьет тебя, — сказал Эро Шан.
— Он не узнает, что убивает меня.
— Как ты собираешься это сделать?, — спросил я.
— Я хочу научить Вик-йора пользоваться твоим лучевым пистолетом, — объяснила она, — и сказать ему, что если он направит его в наши сердца и нажмет на курок, мы присоединимся к нему на улице и убежим, так как сможем покинуть наши тела, которые удерживают нас.
— Почему ты решила, что он хочет убежать с тобой?, — воскликнул я.
— Я многое узнала о мужчинах с тех пор как покинула родительский дом в Вепайе.
— Но Вик-йор не мужчина, — спорил я.
— Он идет сюда, — сказала Дуари с искоркой в глазах.
— Ризопод проклятый, — проворчал я, — он мне совсем не нравится.
Когда на следующий день он подошел к нам, Дуари взяла его в оборот.
— Тебе наверное до смерти надоел Ву-ад, — сказалва она, — и ты так не похож на других.
Вик-йор улыбнулся.