Бегство Отщепенца
Шрифт:
Робин согласился. Он уселся за стол и, несмотря на то что не чувствовал никакого аппетита, начал есть. Сысой задумчиво смотрел на него, но сам не притрагивался к пище. Еда была вкусной, но Робин жевал безо всякой охоты. После двух чашек крепкого чая он окончательно проснулся. То, что он не чувствовал особого трепета накануне такого важного события, удивляло беглеца. Вместо вполне естественного сейчас страха перед неизвестностью его занимали сейчас совсем иные мысли.
Робин понимал, что если ему удастся пройти Испытание, он станет жителем Грота и хранителем Священного огня. А это
Робину очень хотелось успешно пройти Испытание, и всё же заманчивый мир Грота казался ему незнакомым, чужим. А к местным жителям Робин уже привык, более того — он успел не только привязаться к Деревне, но и полюбить её. Он знал, что если ему не удастся пройти Испытание, ему придётся вернуться обратно, и тогда он будет, как и прежде, жить в Деревне. Но ведь Грот нуждается в пополнении сил!..
Робину не хотелось думать о возможном провале на Испытании, но и не думать об этом у него не получалось. Беглец полностью отдавал себе отчёт в том, какие большие надежды возложили на него Наставники — люди, которых он уважал, которым был обязан жизнью, и друзья, которых он искренне любил.
Так или иначе, но сегодня утром Робин был почти спокоен. Он даже сам удивлялся своему спокойствию.
Сысой точно так же немногословен, как и в любой другой день. Похоже, он не собирался ни говорить ничего нового, ни давать важные «последние советы». Видимо, старик пришёл только затем чтобы сопроводить Кандидата до стоящего на улице вертолёта да ещё, пожалуй, затем чтобы приготовить Робину яичницу.
Уже выходя вместе с Наставником на улицу, Робин спросил:
— Ты не знаешь, Сысой, хотя бы сколько их будет, этих Испытаний?
— Не знаю, — ответил Сысой. — А если бы знал, то, наверное, не удержался и предупредил бы тебя. Видимо поэтому Наставников и не искушают подобным знанием. Мне неизвестно, ни какие это Испытания, ни сколько их будет. Может, три или больше, а может быть, и всего одно. Надеюсь, Робин, ты хорошо помнишь Правила для Кандидата?
— Да, вчера весь вечер повторял. Знаю их наизусть, — заверил юноша.
Сысой и Робин неторопливо подходили к притихшему на время вертолёту. Похоже, никому не хотелось расставаться. Оба некоторое время молчали. Наконец Сысой первым нарушил молчание:
— Лоиз передаёт тебе привет. Он тоже переживает за тебя. Мы оба… и я лично… — Сысой смущённо кашлянул, — я от всей души желаю тебе успеха, дружище!
Потом, видимо, собравшись с силами, Наставник твёрдо добавил:
— Я верю в тебя, Робин, и надеюсь, что ты сумеешь выдержать Испытание.
Кандидат благодарно кивнул в ответ. Они подошли к вертолёту. Дверь машины автоматически открылась.
— Я лечу один? — уже зная ответ, на всякий случай спросил Робин.
— Да, — ответил старик.
Садясь в кабину вертолёта, Робин
— Сысой, вспомните, пожалуйста, — может быть, есть что-нибудь особенно важное, что мне нужно знать для успешного прохождения Испытания?
— Рассуждение, Робин! При любых обстоятельствах старайся быть рассудительным!
— Рассуждение… — задумчиво повторил беглец.
Дверь самоуправляемого вертолёта закрылась. Сысой, отойдя на несколько шагов, ещё некоторое время стоял на взлётной площадке. Как только Наставник помахал Робину рукой, вертолёт плавно и очень быстро поднялся в небо, а через несколько секунд и вовсе исчез из поля зрения Сысоя.
Едва лишь двери «умной машины» захлопнулись за Робином, вертолёт без пилота тут же взмыл в воздух. Пассажир не успел даже по-настоящему испугаться или удивиться. Как только вертолёт прибыл на место, дверь автоматически открылась, Робин покинул кабину, и вертолёт тут же начал подниматься в воздух, а вскоре вовсе скрылся из глаз.
Кандидат растерянно стоял в незнакомой местности и смотрел вслед быстро удалявшейся машине. Было бы намного лучше и спокойнее, если бы вертолёт остался на месте посадки, на всякий случай поджидая пассажира. Но теперь последняя надежда на отступление исчезла. «Он больше не вернётся», — понял Робин и начал осматриваться.
Перед ним лежала с виду совсем обыкновенная, покрытая зелёной травой поляна. Вдалеке темнели деревья. «Опять лес, — только и успел подумать Робин. — Всегда одно и то же — лес…»
Но тут в ушах у него зазвенело, мысли спутались, а тело охватила внезапная слабость, и он упал на землю.
Неизвестно сколько времени Робин пролежал на поляне. Воздух той местности, в которую он попал, резко отличался от привычного воздуха Деревни. Казалось, что здесь приходится дышать чистым кислородом, возможно, поэтому-то Робина и свалило на траву, как сноп.
Проснулся беглец так же внезапно, как и уснул. В тонком сне ему впервые после побега из Пещеры привиделся кошмар: снилось, что жители Пещеры отщепенцев с диким улюлюканьем и свистом преследуют его. Зубы их щёлкают, глаза горят безумным огнём, а безобразные длинные зелёные руки тянутся к нему. Отщепенцы подходят всё ближе и ближе, вот они чуть было не схватили его, но в этот самый момент Робин проснулся. Беглец несказанно обрадовался, поняв, что этот ужас был только сном.
Но понял Робин и другое: на этой чужой земле, в этом незнакомом лесу, он не защищён от тех кошмаров, что случаются наяву. Следующим его ощущением после пробуждения было острое чувство голода и жажды. Такого мучительного голода он, наверное, не испытывал, и живя в Пещере отщепенцев. Это было какое-то животное, неконтролируемое чувство: он, казалось, готов был съесть всё, что угодно. При этой мысли Робина прошиб холодный пот: «Неужели я снова превращаюсь в отщепенца?.. Неужели?» Он вытянул руки и стал внимательно рассматривать их. Цвет кожи остался прежним, бело-розовым как у людей, а не зеленоватым как у отщепенцев. Робин начал понемногу успокаиваться.