Бегство Отщепенца
Шрифт:
— Прости, об этом я что-то не подумал, — согласился зверь и попытался подняться, но не смог — лишь повалился снова на правый бок. По его лохматой щеке потекла крупная слеза.
— Эх! — с досадой сказал Робин. — Что же делать-то с тобой? Помоги-ка мне, пожалуйста, взвалить тебя на плечи.
Общими усилиями они взгромоздили худого и ослабшего Медведя на плечи Робину. Сначала Робин хоть и медленно, но шёл, а потом пополз на четвереньках. Медведь был не слишком тяжёл: небольшой, к тому же очень худой, кожа да кости, но человек совсем обессилел. Однако он упрямо продолжал,
Уже ни о чём не думая, ничего перед глазами не различая и вообще, похоже, ничего больше не соображая, Робин продолжал свой путь, чувствуя, что ноша стала ему уже непосильной. Полз, скорее, по инерции. Через некоторое время беглец выпрямился и, обхватив Медведя сбоку, попробовал тащить его таким способом. Но едва Робин успел сделать несколько шагов, как нога его запнулась о что-то твёрдое, и он растянулся на земле. Спящий Медведь, отлетев на некоторое расстояние, очень плавно приземлился невдалеке.
ГРОТ
Очнувшись, Робин обнаружил, что лежит на холодном камне. Медведь теперь лежал на земле невдалеке от Робина и, по-видимому, очень крепко спал. Превозмогая возникшую от ушиба тупую боль в голове, беглец медленно поднялся на ноги, тихонько потрогал рукой голову и протёр глаза. Прямо пред ним возвышалась огромная серо-голубая, точно подёрнутая лёгкой дымкой, скала.
Скал подобного цвета и размера Робину до сих пор не доводилось встречать ни в одном из виденных им когда-либо лесов, ни в окрестностях Деревни.
Едва оправившись от боли, радуясь, что Медведь спит мирно на земле, а не на его затёкшей спине, слегка прихрамывая, Робин отошёл на несколько шагов. Он собирался издали получше рассмотреть скалу, но и с такого расстояния хорошенько увидеть её целиком было невозможно: она была слишком высока и простиралась вширь на несколько километров.
Постепенно отходя всё дальше и дальше, Робин заметил лёгкий светлый дым и неяркое свечение, исходящие от каменной поверхности. И тогда ясная догадка осенила Робина.
— Да ведь это же и есть Грот!
Сомнений не было: в этой необычной скале непременно должен находиться тот самый долгожданный Грот, к которому он так давно стремился. Несмотря на то, что ушибленная голова снова начала гудеть, а воспоминания обо всём, случившемся сегодня, вызывали в теле мучительную нервную лихорадку, беглец почувствовал огромное облегчение, словно тяжёлая каменная плита, которую он всё это время тащил на своих плечах, наконец свалилась наземь. Причём, думая об этой плите, он имел в виду вовсе не Медведя, который по-прежнему лежал рядом. Нет, каменной плитой была другая тяжесть — ощущение полной безнадёжности и бессмысленности пути. Теперь это ощущение само собой понемногу отступало.
Конечно, правильнее было бы сказать, что не Робин с Медведем обнаружили Грот, а Грот сам вырос на их пути, ведь именно о его каменный порог споткнулись беглецы.
Немного подумав, Робин начал ходить вдоль скалы сначала
Хорошо, по крайней мере, что Медведь сейчас спит и не сковывает его движений…
Беглец отлично понимал, что обойти скалу целиком ему всё равно не удастся. Судя по всему она заканчивалась где-то в ином пространстве или измерении. Поэтому Робину ничего не оставалось, как только идти всё вперёд и вперёд как можно дальше, а потом снова возвращаться назад, тщательно осматривая неровные каменные стены. Но сколько бы Робин ни ходил туда-сюда, сколько бы ни оглядывал каменную поверхность, ни отверстия, ни другого подобия двери он не находил.
Очень устав и уже понемногу начиная отчаиваться, Робин опустился на сухую землю на том самом месте, где ему некоторое время пришлось лежать без сознания. Робин никак не мог взять в толк, что же ему теперь делать. Вот ведь, казалось бы, он уже у самой цели, но эта цель по-прежнему остаётся не только не достигнутой, но, кажется, и вовсе не доступной.
Войти в Грот невозможно. Обратной дороги в Деревню теперь ни за что не найти, в лес тоже возвращаться нельзя: ведь там их с Медведем наверняка поджидает Джукс.
«Что же мне теперь делать? — думал Робин в отчаянии. — Что делать?» Он устало прислонился головой к твёрдой шершавой поверхности скалы и принялся с грустью вспоминать Деревню и своих друзей: Женю, Лушу, Хомяка и Крота. С болью и горечью вспомнил он сейчас и спасших ему жизнь Наставников, в которых совсем недавно под влиянием недоброй атмосферы леса и изощрённо-лживых речей Джукса Робин позволил себе усомниться. От этой мысли беглец чуть не заплакал. «Они меня избрали, а я…» Беглецу было очень горько.
Не сумев придумать никакого решения, не видя выхода из создавшегося тупика, Робин бессильно лёг на землю, покрытую мягкой свежей травой, и устало закрыл глаза. Неожиданно в памяти его всплыло стихотворение, сочинённое им однажды после урока истории:
…И он вдруг увидел Свет в углубленье скалы
И в раздумье стоял у входа, не зная как быть:
То ли остаться свободным, но у черты,
То ли спуститься вниз, чтобы Нектар вкусить.
Но вспомнил внезапно, что в составе Нектара — смерть;
Он сладок на вкус и прибавляет сил,
Но ненадолго.
А потом человек становится сердцем мёртв,
Да так, что не помнит уже, что когда-то жил.
Он думал и думал,
А свет всё манил и манил,
А запах Нектара дурманил рассудок и звал…