Бегство Тигрового кота
Шрифт:
И это были его последние слова.
Молчаливые чужаки
Кошки шумно спорили: стоит ли верить их вожаку и красно-коричневому подростку, молча сидевшему на нижнем прилавке? Наконец спор прервала Трильон:
– У нас нет выбора, придется покинуть шлюз Крессида! – Она повторила громче: – У нас нет выбора! Если останемся здесь, нам конец!
Одна за другой кошки умолкли.
– Почему ты так говоришь? – поинтересовалась Синестра.
– Котенок испуган. – Трильон
Все повернулись и уставились на Мати. Он облизнул нос. Ему нужно заговорить, попытаться убедить их…
– Это правда, – тихонько произнес он. – Я очень боюсь. Я кое-что видел…
Он посмотрел на Пангура, и тот моргнул, поощряя его продолжить. Над головой вожака Мати увидел луну, бледную, низко повисшую в небе…
Он нервно сглотнул и продолжил:
– Я совсем не хочу… ну, кого-то расстраивать. Не хочу причинить неприятности. Мне бы тоже хотелось здесь остаться.
– Но что именно он видел? – потребовал ответа Бинжакс, и его поддержало дружное мяуканье.
Мати посмотрел на Бинжакса и нахмурился. Серый не обратился к нему прямо.
Напрягшись всем телом, Мати зажмурил глаза. Несколько секунд ничего не происходило. А потом он услышал это – громыхание и гул той страшной земли, треск и шипение пламени… Его глаза широко открылись.
– Кошки Са Мау! Воинственные кошки. Тени, наползающие на шлюз Крессида. Смерть…
Он задрожал, слова застряли у него в горле. Ветер переменился, подул с запада, и в его шуме Мати уловил некий звук. У него сжалась грудь, в горле застрял комок.
Пангур и все остальные в изумлении наблюдали за тем, как Мати спрыгнул с прилавка и побежал через рыночную площадь. Через мгновение они уже услышали вой, от которого у них застыла кровь.
Мати трогал лапой Воробья и громко плакал, когда прибежали остальные.
– Что случилось? – в ужасе спросил Пангур.
Мати не обратил на него внимания.
– Очнитесь, мистер Воробей! – умолял он, тычась носом в рыжего кота.
Воробей застонал. Один его глаз приоткрылся.
– Плохая… еда… – с трудом выговорил он. – Из коробки…
Трильон подошла на шаг:
– Если дело в том, что он съел что-то дурное, ему нужно пожевать травы.
Все кошки знали способ избавиться от боли в животе: нужно наглотаться травы и выгнать болезнь.
– Ему это не по силам, – сказал Финк.
Но Мати уже умчался к парку за рыночной площадью; он зубами выдергивал пучки травы, и рядом то же самое делал Домино. Остальные кошки также поспешили взяться за дело, собирая траву, а Трильон уговаривала Воробья съесть ее. Вскоре целая груда травы окружала Воробья – куда больше, чем смогла бы проглотить любая кошка. Только Пангур направился по площади к обшитой досками церкви.
Воробей с трудом жевал траву, но она вываливалась из его рта; на травинах
– Не могу больше… – жалобно пробормотал он.
– Ешь! – настаивала Трильон. – Еще немножко! Нужно!
Воробей рыгнул, глотнул – и его начало рвать. Через мгновение из его желудка уже вылетало все подряд. Кошки наблюдали за ним с облегчением.
Мати взмахнул хвостом и замурлыкал.
Рыжий кот смущенно посмотрел на горку рвоты на асфальте и на кошек вокруг, вытаращивших на него глаза.
– Просто небольшое расстройство… – Он хихикнул и от этого сразу закашлялся. Потом добавил: – Не так-то легко от меня избавиться!
Мати подошел к Воробью и принялся вылизывать ему уши. Тут он заметил невдалеке Пангура, появившегося из-за церкви. Когда вожак подбежал к стае, вид у него был мрачный.
– Я нашел коробку, ту, с едой. Она очень странно пахнет. – Пангур напряженно стиснул зубы. – Думаю, она отравлена.
Потрясенные кошки молчанием встретили его открытие.
На следующий день Мати и Домино вместе отправились в парк, а Воробей крепко спал, приходя в себя после отравления. Возможно, они в последний раз могли погулять среди астр, в последний раз поваляться под лучами солнца в уже вянущей траве.
Черно-белый котик попытался поймать пчелу.
– Слушай, то дурное предчувствие, что у тебя было… – заговорил Домино, не глядя в глаза Мати. – Как ты думаешь, что может… может случиться с нами? Ну, я хочу сказать, если мы останемся здесь?
– Поосторожнее, эта штука может тебя укусить, – предупредил его темно-рыжий друг.
– Эта штука? Да это же просто муха!
Мати нахмурился:
– Она может кусаться.
– В самом деле? Откуда ты знаешь?
Белой лапой Домино прижал пчелу к земле.
– Думаю, тебе лучше ее отпустить.
– Не выйдет! – фыркнул Домино. – Знаешь, как трудно ловить мух? А если я ее съем? – хихикнул он, прижимая пчелу крепче.
Мати моргнул. И в то же самое мгновение ему представилось: Домино взвизгивает от боли; крохотное жало вонзается в подушечку его лапы, выбрасывая яд, а Мати только и может, что беспомощно смотреть…
– Я же тебя предупреждал! – сердито проворчал Мати.
Теперь ему виделось, как Домино бежит через парк, отчаянно всхлипывая, а его лапа распухает…
– Отпусти ее! – неожиданно рявкнул он.
Домино подпрыгнул и отскочил назад. Пчела вырвалась на свободу и сделала круг над их головами, прежде чем улететь прочь.
– Да что с тобой? – резко спросил Домино. – Теперь она улетела! Это же просто злая муха!
Уши Мати дернулись.
– Я подумал… она может укусить.
– Но кричать-то зачем? Я уже обжигался крапивой. Велико ли дело! Я не младенец, видишь ли.
Домино в недоумении уставился на Мати, задрав хвост.
– Извини… – буркнул Мати.