Бегущая могила

Гэлбрейт Роберт

Джеймс взмахнул кружкой с кофе в сторону далекой реки, так что дуга из почти кипящей черной жидкости ударила Робин в грудь.

— И присоединиться к его гребаному пророку!

Робин издала вопль боли; Страйк крикнул “Эй!” и встал; Эд тоже попытался встать, но его слабая нога подломилась; сэр Колин сказал “Джеймс!”, и пока Робин отдирала обжигающую ткань от кожи и судорожно искала, чем бы вытереться, Эд со второй попытки поднялся на ноги и, опираясь обеими руками на стол, крикнул старшему брату:

— Ты вбил себе в голову эту гребаную историю — она была неоперабельной

к тому времени, как ее нашли, она была там еще до того, как Уилл присоединился к этой гребаной церкви! Если хочешь кого-то обвинить, обвини меня — она не проверилась, потому что сидела рядом со мной в больнице пять чертовых месяцев!

Поскольку братья кричали друг на друга так громко, что никто не слышал их разговоров, Робин вышла из-за стола и взяла кухонные полотенца, которые подставила под холодную воду, а затем прижала под рубашкой, чтобы снять жжение на коже.

— Тише, ТИШЕ! — крикнул сэр Колин, поднимаясь на ноги. — Мисс Эллакотт, мне так жаль… Вы…?

— Я в порядке, я в порядке, — сказала Робин, и, предпочитая не вытирать горячий кофе с груди, когда за ней наблюдают четверо мужчин, повернулась к нему спиной.

Джеймс, который, похоже, так и не понял, что именно он виноват в появлении большого черного пятна на кремовой рубашке Робин, начал снова.

— Насколько я понимаю…

— Значит, не собираетесь извиняться? — прорычал Страйк.

— Не вам, черт возьми, говорить мне…

— Вы только что облили кипящим кофе моего партнера!

— Что?

— Я в порядке, — солгала Робин.

Промокнув больное место холодным кухонным полотенцем, она выбросила его в мусорное ведро и вернулась к столу, мокрая рубашка липла к ней. Взяв со спинки стула пиджак, она натянула его, молча размышляя о том, что теперь ее ранили два сына Эденсоров; возможно, Эд сделает хет-трик, прежде чем она выйдет из дома, и ударит ее по голове своей тростью.

— Простите, — сказал Джеймс, смущаясь. — Я действительно… Я не хотел этого делать…

— Уилл тоже не хотел делать того, что он сделал, — сказала Робин, чувствуя, что если уж ей пришлось обжечься, то меньшее, что она должна была сделать, это суметь извлечь из этого выгоду. — Он поступил очень глупо и неосторожно, и он это знает, но он никогда не хотел причинить кому-либо боль.

— Я хочу, чтобы эта девушка была найдена, — сказал сэр Колин тихим голосом, прежде чем Джеймс успел ответить. — Я не хочу больше слышать ни слова об этом, Джеймс. Я хочу, чтобы ее нашли. И после этого…

Он посмотрел на Страйка.

— Я готов финансировать еще три месяца расследования смерти Дайю Уэйс. Если вы сможете доказать, что это было подозрительно, что это не божество, в которое ее превратили, это может помочь Уиллу — но если по истечении трех месяцев вы ничего не выясните, мы откажемся от этой идеи. А пока, пожалуйста, поблагодарите вашего офис-менеджера за заботу об Уилле, и… мы не будем спускать глаз с этой Опель Корса.

Глава 106

Правда, есть еще разделительные стены, на которых мы стоим, противостоя друг другу. Но трудности слишком велики. Мы попадаем

в затруднительное положение, и это приводит нас в чувство. Мы не можем бороться, и в этом наше счастье.

И-Цзин или Книга Перемен

— Ну, вот и все, — сказала Робин. — Корсы нет.

По дороге в Лондон она гораздо чаще, чем обычно, смотрела в зеркало заднего вида и была уверена, что за ними не следят.

— Может быть, стоит позвонить Эденсорам и сказать, что это была ложная тревога? — предложила она.

— Кто бы ни был в этой “Корсе”, он мог понять, что мы их видели, — ответил Страйк. — Я все же думаю, что Эденсорам нужно быть начеку… А химчистку рубашки можно отнести на счет агентства, — добавил он. Ему не хотелось бы об этом говорить, но от БМВ теперь сильно пахло кофе.

— Ни одна химчистка на свете не сможет это вывести, — сказала Робин, — а бухгалтер все равно не позволит мне списать деньги.

— Тогда спиши это как деловые…

— Она старая, и она был дешевой, когда была новой. Мне все равно.

— Мне нет, — сказал Страйк. — Неосторожный засранец.

Робин могла бы напомнить Страйку, что однажды он чуть не сломал ей нос, когда она пыталась помешать ему ударить подозреваемого, но решила воздержаться.

Они расстались у гаража, где Страйк держал свой БМВ. Поскольку Робин больше ничего не сказала о том, чем она собиралась заниматься в тот вечер, Страйк утвердился во мнении, что это как-то связано с Мерфи, и отправился в офис в раздраженном настроении, которое он решил списать на едва завуалированное обвинение Джеймса Эденсора в том, что агентство финансово эксплуатирует его отца. Робин тем временем направилась прямо на Оксфорд-стрит, где купила новую дешевую рубашку, переоделась в туалете универмага, а затем обильно побрызгала на себя тестером духов, чтобы избавиться от запаха кофе, поскольку у нее не было времени заехать домой и переодеться перед встречей с Пруденс.

Она позвонила терапевту накануне вечером, и Пруденс, у которой был назначен прием у стоматолога, предложила встретиться в итальянском ресторане неподалеку от клиники. Поездка на метро до Кенсингтон Хай-стрит показалась Робин крайне напряженной. За ней и раньше следили, когда она выполняла эту работу, а отказ Страйка успокоиться по поводу отсутствия “Корсы” на обратном пути в Лондон заставил ее слегка напрячься. В какой-то момент ей показалось, что ее преследует крупный мужчина с насупленными бровями, но когда она отошла в сторону, чтобы пропустить его, он просто прошел мимо нее, бормоча что-то себе под нос.

Придя в Il Portico, Робин с удовлетворением обнаружила, что он оказался меньше и уютнее, чем она предполагала, учитывая его расположение в престижном районе; ее рабочая одежда была вполне уместна, хотя Пруденс, которая уже сидела, выглядела гораздо элегантнее в своем темно-синем платье.

— Я все еще не пришла в себя, — сказала Пруденс, показывая на свою левую щеку, когда она встала, чтобы поцеловать Робин в обе щеки. — Я немного боюсь пить, вдруг все выльется… Ты очень похудела, Робин, — добавила она, садясь обратно.