Бегущая могила
Шрифт:
— Если Роуз Фернсби даст показания, то нет.
— Она не говорит уже двадцать один год. Ее лицо скрыто на фотографиях. Если она хочет отрицать, что это она, то мы никогда не сможем это доказать.
— Так почему же кто-то так хочет помешать нам поговорить с ней?
— Я не знаю, кроме… Я знаю, что тебе не нравится эта теория, но она была там, в ночь перед смертью Дайю. Что, если она что-то видела или слышала, когда тайком выходила из женского общежития, чтобы присоединиться к отцу и брату?
— Как далеко от детского общежития находится
— Расстояние приличное, — признала Робин, — но что, если Дайю зашла в женское общежитие, выйдя из детского? А может, Роуз выглянула из окна своего общежития и увидела, что Дайю направляется в лес или в комнату отдыха?
— Тогда кто-то еще должен был быть с Дайю, чтобы знать, что Роуз их заметила.
Последовало молчание. Затем Робин сказала:
— Дайю откуда-то брала еду и игрушки…
— Да, и знаешь, чем это пахнет? Обхаживанием.
— Но Кэрри сказала, что это не она.
— Верим ли мы ей?
— Я не знаю, — сказала Робин.
Последовала еще одна долгая пауза, каждый из них погрузился в свои мысли.
— Все было бы гораздо логичнее, — сказал наконец Страйк, — если бы последний раз Дайю видели выбирающейся из окна. Если ты собираешься утопить ребенка в ранний час, зачем сначала помогать ему выбраться из окна? А что, если Дайю не вернется?… Или в этом и был смысл? Дайю спрячется — или ее спрячут — где-нибудь после того, как она вылезет из окна… а вместо нее на пляж берут другого ребенка?
— Ты серьезно? — сказала Робин. — Ты говоришь, что утонул другой ребенок?
— Что мы знаем о путях к пляжу? — сказал Страйк. — Темно, что само собой разумеется — должно быть, это было примерно в это время ночи, — сказал Страйк, глядя в окно на темно-синее небо. — Мы знаем, что в фургоне был ребенок, потому что он или она помахали рукой, когда проходили мимо людей, дежуривших в ранний час, а это, если подумать, само по себе подозрительно. Если бы у нее не было разрешения на поездку, Дайю могла бы спрятаться, пока они не покинут территорию. Мне также кажется подозрительным, что Дайю была одета в характерное белое платье, не похожее ни на одно другое на ферме. Затем, после того как они покинули ферму, единственным свидетелем была пожилая женщина, которая видела их издалека и не знала Дайю. Она не могла знать, кто из них кто.
— Но тело, — сказала Робин. — Как Кэрри могла быть уверена, что его не выбросит обратно? ДНК доказала бы, что это не Дайю.
— Они могли бы не беспокоиться о проведении анализа ДНК, если бы любящая мать Дайю была готова опознать труп как свою дочь, — сказал Страйк.
— Значит, Мазу участвует в подмене? И никто не заметил, что на ферме Чепменов пропал еще один ребенок?
— Это ты узнала, что церковь отделяет детей от родителей и развозит их по разным центрам. Что, если бы ребенка привезли из Глазго или Бирмингема, чтобы он стал дублером Дайю? Все, что нужно сделать Уэйсу, — это сказать всем, что ребенок вернулся туда, откуда приехал. А если это ребенок, чье рождение не было зарегистрировано, кто будет его искать?
Робин,
После очередного молчания Страйк сказал:
— Полковник Грейвс считает, что свидетелей, видевших проезжавший мимо фургон, подставили, чтобы Уэйсы могли их наказать и создать видимость того, что они не знали о поездке на пляж. Если это была подстава, то она была чертовски садистской. Брайан Кеннетт: постоянно болеет, для церкви больше не нужен. Дрейпер: низкий IQ и, возможно, поврежденный мозг. Эбигейл: мачеха не может смотреть на падчерицу, которая позволила ее ребенку уехать в могилу, и настаивает на том, чтобы избавиться от нее.
— Ты думаешь, что Уэйс сознательно приговорил бы свою старшую дочь остаться голой в свинарнике?
— Уэйс должен был отсутствовать в то утро, помнишь, — сказал Страйк.
— Так ты думаешь, что Мазу спланировала все это за спиной Уэйса?
— Это возможно.
— Но куда делась Дайю, если утопление было инсценировано? Других родственников мы не нашли.
— Они есть. Родители Уэйса, в Южной Африке.
— Но это означает наличие паспорта, а если Уэйс не был посвящен в эту мистификацию…
Страйк нахмурился, затем со вздохом сказал:
— Хорошо, возражения приняты.
— У меня есть еще одно возражение, — неуверенно сказала Робин. — Я знаю, что ты скажешь, что это основано на эмоциях, а не на фактах, но я не верю, что Кэрри была способна утопить ребенка. Просто не верю, Страйк.
— Тогда объясни: “Это была не шутка. Это не было притворством. Это была реальность. Она не собиралась возвращаться”.
— Я не могу сказать ничего, кроме того, что я уверена, что Кэрри считала Дайю мертвой.
— Тогда…
— Мертва… но не в море. Или не с ней в море…
— Знаешь, — сказала Робин после очередной долгой паузы, — шоколаду и игрушкам может быть альтернативное объяснение. Не обхаживание… шантаж. Дайю что-то видела, когда кралась. Кто-то пытался задобрить ее… И это может быть связано с теми полароидами. Может быть, она видела голых людей в масках, но, в отличие от Кевина, знала, что это реальные люди… Мне нужно в туалет, — сказала Робин, поднимаясь на ноги, все еще завернутая в куртку Страйка.
Отражение Робин было призрачным в потускневшем зеркале ванной комнаты на лестничной площадке. Вымыв руки, она вернулась в офис и обнаружила, что Страйк сидит за столом Пат и корпит над стенограммой интервью Кевина Пирбрайта с Фарой Наваби.
— Я сделал тебе копию, — сказал Страйк, вкладывая еще теплые страницы в руку Робин.
— Хочешь кофе? — спросила Робин, бросая страницы на диван, чтобы заняться ими через несколько минут.
— Да, давай… и она утонула, или они сказали, что она утонула, — прочитал он по бумажке, лежащей перед ним. — Значит, Кевин тоже сомневался в смерти Дайю.