Бегущая от любви
Шрифт:
Кэрри побледнела; худенькие плечи съежились от страха и тревоги. Теперь она наконец нашла в себе силы отвести от Карлоса взгляд – стыд за собственную слабость и неприспособленность заставил ее опустить глаза.
– У вас обеих все будет хорошо, – добавил в заключение Карлос и быстрыми уверенными шагами направился к двери.
У самого порога он остановился. Вдруг вспомнилась безумная мысль, посетившая его за несколько минут до происшествия на дороге. В самом деле, ведь Кэрри – первая женщина, которая встретилась ему после разрыва с Лоттой!
Но нет. Может быть, он и сумасшедший, но
2
Бледная как смерть Кэрри откинулась на подушку. От слабости она едва могла шевельнуть рукой, внутри, у нее все тряслось.
Господи, какой же идиоткой она себя выставила! Глазела на Карлоса Виэйра, словно ребенок, увидавший Санта-Клауса! Никогда прежде ни с одним мужчиной – даже с Грэмом – она ничего подобного не ощущала, а потому отнесла свои чувства на счет утомления и последствий сотрясения мозга.
Впрочем, сказала себе Кэрри, волноваться не о чем. Такой богатый, важный и во всех отношениях необычный мужчина не станет обращать внимания на глупое поведение какой-то нищей простушки. И вообще, стоит ли так переживать из-за мужчины, которого видишь в первый и скорее всего в последний раз в жизни? Тем более что сейчас есть проблемы поважнее.
Сев на кровати, она взглянула на спящую дочь. Она обожает Долли, не мыслит жизни без нее. Но завтра – так сказал Карлос Виэйра – к ней явятся представители властей. Почему, почему она не нашла в себе сил встать и уйти прямо там, на улице? Расплатой за минутную слабость может стать разлука с дочерью.
Карлос Виэйра клялся, что власти ничего не предпримут без ее согласия. Но Кэрри не такая дурочка, чтобы не понимать своего положения. Она бродила с ребенком по улицам среди ночи. У нее нет крыши над головой. Доктор сказал, что она едва не замерзла насмерть. Эти три факта – словно три гвоздя в крышку ее гроба. Услышав все это, представители власти придут к одному-единственному выводу: она – никчемная мать, неспособная позаботиться о Долли. От такой матери, скажут они, ребенка следует забрать, и как можно скорее.
Всего полчаса назад Кэрри твердила себе, что для Долли удочерение – лучший исход. Но теперь сердце ее разрывалось от одной мысли, что никогда, никогда больше она не прижмет к груди свое маленькое сокровище. Неужели все потеряно? Неужели она и вправду не способна растить собственную дочь?
По лицу Кэрри струились слезы. Долли – это все, что у нее есть, без нее жизнь бессмысленна. Может быть, дать себе еще один шанс? Разыскать убежище для бездомных, какое-нибудь частное благотворительное учреждение, где милосердие не идет бок о бок с бездушной государственной бюрократией? Решено: с первыми лучами солнца она потихоньку выскользнет из больницы и отправится на поиски приюта. Если же все старания окажутся впустую, если к вечеру она не отыщет жилья, то признает свое пораженке и отдаст Долли на удочерение.
Такое обещание дала себе Кэрри: она знала, что должна его сдержать, как
Но до рассвета еще несколько часов. Долли нужно поспать, да и сама она нуждается в отдыхе…
По дороге на важное совещание, назначенное на восемь утра, Карлос Виэйра просматривал бухгалтерские документы – но перед глазами у него, мешая сосредоточиться на цифрах, то и дело всплывало испуганное личико Кэрри Мастертон.
Наконец не выдержав, Карлос снял трубку внутреннего телефона и приказал водителю поворачивать к больнице.
Хмуря брови, он недовольно уставился на часы. Какого черта?! С ума он, что ли, сошел?! К чему опаздывать на совещание, заставлять служащих себя ждать? Он сделал для Кэрри все, что мог, – дальше пусть с ней разбирается государство. И все же Карлос чувствовал, что должен увидеть ее еще раз, убедиться, что с ней и с малышкой все в порядке. Какое-то внутреннее беспокойство гнало его вперед.
Лимузин затормозил на переполненной больничной автостоянке. Нетерпеливо выглянув в окно, Карлос вдруг заметил в метрах двадцати от себя, за машинами, знакомую рыжекудрую головку. С губ его сорвалось грубое испанское ругательство: распахнув дверцу, он выскочил и бросился наперерез беглянке.
– Кэрри!
Выбравшись незамеченной из здания больницы, Кэрри уже считала себя в безопасности; внезапный оклик пригвоздил ее к месту. Кровь застыла у нее в жилах, Кэрри замерла, инстинктивно прижав к себе ребенка.
Карлос Виэйра подбежал к ней.
– Что это, черт побери, вы здесь делаете?!
Кэрри ожидала увидеть кого угодно, только не его! Впервые она стояла с ним лицом к лицу. Кэрри не была малорослой – но Карлос оказался выше ее на голову, с широкими, словно у регбиста, плечами, гордую мощь которых не скрывал темный деловой костюм. Темно-золотистые глаза его горели гневом. Не надо было обладать особой проницательностью, чтобы понять: этот человек чертовски рассержен!
– Хочу найти убежище для бездомных…
– Этого еще не хватало! – рявкнул Карлос, подступая к ней еще на шаг. – Где коляска?
– Я ее н-не нашла…
Кэрри дрожала словно в лихорадке: неожиданное появление Карлоса Виэйра и его гнев всколыхнули в ней чувство вины. Только один день! – мысленно взмолилась она. Всего один день! Это все, что мне нужно!
– Дайте мне Долли! – приказал он.
Как ни была потрясена и перепугана Кэрри, она не смогла противиться повелительной силе его голоса. Карлос Виэйра протянул руки, и Кэрри покорно отдала ему свою дочь – но в следующий миг осознала, что сделала, и ее охватили изумление и ужас.
– Верните ее мне! – вскричала она, побелев как полотно.
– Нет, пока вы не согласитесь вернуться и дождаться социального работника, который вам поможет, – твердо ответил Карлос, подчеркнув интонацией последнее слово.
Кэрри задрожала, и Карлос ощутил себя последним ублюдком, но напомнил себе, что старается ради ее же блага.
– Не могу! – воскликнула она и разразилась рыданиями.
На миг отвернувшись, Карлос встретился взглядом с Дженнаро. Остановившись в метрах десяти от босса, телохранитель наблюдал эту сцену с нескрываемым изумлением. Карлос почувствовал, как запылали щеки.