Бегущая с демоном

Брукс Терри

Роберт заморгал, не веря своим ушам, уловив возрастающий накал в голосе жены, видя, как гордо выпрямилась ее спина под цветастым платьем. Маленькая Беннетт глядела на Эвелин, открыв рот.

— Ну, знаете, я не думаю, что у вас есть право учить меня… — начала Инид с оскорбленным видом.

— Пойми же наконец, Инид. Моя жизнь тоже не является образцом для подражания. Между прочим, и я тоже совершила когда-то несколько постыдных ошибок, не меньших, чем ты. И я ближе к тебе, чем можно себе представить. И это не только дает мне право говорить с тобой об этом, но и обязывает продолжать разговор. Я вижу, куда ты катишься, и не могу позволить тебе упасть в пропасть. Я обязана

предупредить, что тебя ждет. Так что прими это как предостережение. Ты можешь сделать много ошибок и выйти сухой из воды. Но есть одна ошибка, допускать которую ты не вправе, если только хочешь и дальше жить с собой в ладу. Ты должна всегда быть рядом с детьми, когда они в этом нуждаются. Ты уже несколько раз бросала их на произвол судьбы. И не говори мне ничего, Инид. Не говори, что это не так, потому что в таком случае ты солжешь, а ложь не стоит добавлять к списку своих грехов. Пока что ничего страшного не случилось. Но рано или поздно случится. И тогда это будет конец.

Эвелин выдержала взгляд собеседницы, перевела дыхание и сделала шаг вперед. Инид Скотт отшатнулась, а Беннетт подпрыгнула. Но Эвелин просто взяла руку Инид, подержала ее немного, а потом мягко погладила.

— Если тебе нужна помощь, зови меня, — тихо проговорила она. — В любое время можешь позвонить, по любому поводу. Звони. Я приду. Обещаю.

На них уже оглядывались; люди почувствовали, что происходит нечто необычное. Джордж Полсен оторвался от состязания и медленно приближался к ним. Подозрительно сузив глаза, он спросил:

— В чем дело?

Эвелин не обратила на него внимания:

— Ты в порядке, Инид? Я не слишком сурова с тобой?

— В порядке, — прошептала Инид.

— Да, я была сурова, — продолжала Эвелин, поглаживая руку Инид, и ее голос звучал мягко, умиротворяюще. — Я говорила прямо, потому что только так можно до тебя достучаться. Но мне хотелось бы быть тебе другом, если ты позволишь мне это. Я знаю, у тебя здесь нет родителей, и я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой.

— Она и не одинока, у нее есть я! — заявил Джордж Полсен, приближаясь к ним.

— Я не думаю, что она может похвастаться твоей компанией, ибо ты годишься только в собутыльники! — отрезала Эвелин.

Полсен вспыхнул от гнева.

— Слушай, ты, старуха…

Старина Боб сделал шаг вперед, чтобы защитить жену, но Эвелин и сама не дремала. Она быстро очутилась прямо перед Полсеном, ткнув ему прямо в грудь указательные пальцы обеих рук, как стволы винтовки.

— Не вздумай ссориться со мной, Джордж, — прошипела она. — Даже не думай об этом. Пороху не хватит. А теперь — послушай меня. Можешь оставаться с Инид или нет — это ваше дело. Но если я хоть раз услышу, что ты поднял руку на эту женщину или ее детей, если увижу у них синяки подозрительного происхождения или услышу твои угрозы в их адрес — ты пожалеешь, что вообще родился на свет. Вы меня поняли, сэр?

Джордж Полсен едва отшатнулся от ее жестких пальцев, так и норовивших проткнуть его грудь.

— И ни минуты не думай, будто сможешь где-то спрятаться от меня, Джордж Полсен. — тихо продолжала она. — Даже если думаешь, что я тебя не найду — тебя это не спасет. Я пойду за тобой, куда бы ты ни скрылся, и тебе не уйти от возмездия. Запомни это. — Она убрала свои пальцы.

Какую-то долю секунды Старина Боб думал, что Полсен ударит Эвелин. Но, видимо, что-то в ее лице подсказало Полсену: лучше так не делать. Он открыл было рот, но не сумел ничего сказать, бросил злобный взгляд в сторону Инид и побрел прочь.

Вокруг уже толпилось множество людей. Эвелин не обращала на них внимания. Она снова повернулась

к Инид Скотт и Беннетт, ободряюще улыбнулась им.

— Пошли купим тебе мороженого, малышка, — сказала она Беннетт. — Мы с Нест всегда ждем тебя в гости. Приводи с собой и маму.

— Миссис Фримарк, — Инид пыталась что-то сказать, но не договорила.

Эвелин встретилась с ней взглядом.

— Меня зовут Эвелин. Так меня называют друзья. Подумай над тем, что я сказала, Инид. Ты мне не безразлична.

Она вернулась к Старине Бобу, взяла его под руку и повернула назад к реке.

— Негоже тратить такой хороший день на топтание по жаре. Почему бы нам не посидеть на берегу и не подождать Нест?

Он уставился на нее.

— Ты меня удивляешь, Эвелин. — Роберт не мог скрыть в голосе своего потрясения. — Просто удивляешь.

Знакомая улыбка тронула уголки ее рта, мелькнула и снова пропала.

— Теперь и всегда, Роберт. Теперь и всегда.

Глава 22

Несмотря на то что он не признался в этом Нест, Джон Росс уже встречал прежде О'олиша Аманеха. Именно из-за него он и начал хромать.

— Твоя прежняя жизнь закончена, мой храбрый странствующий рыцарь, — прошептала ему Госпожа той ночью в Долине Фей, принимая его клятву верности, давая ему ощутить свою силу. Вокруг них сновали феи. — Теперь, ибо я считаю это необходимым, ты будешь принадлежать лишь мне. Ни о ком другом не станешь заботиться, никому не будешь хранить верность. Забудешь свой дом. Забудешь семью и друзей. Понимаешь ли ты меня?

— Да.

— Тебя попросят пожертвовать своим телом и душой, сердцем и умом, в этом мире и в том, что грядет. Это будет великая жертва, но она необходима. Ты это понимаешь?

— Да, — снова ответил он.

— Я беру тебя к себе, Джон Росс. И снова посылаю в мир. Оставь эту страну и возвращайся домой. Именно там ты нужен, чтобы сражаться, чтобы служить мне. Я — свет, и путь, по которому ты пройдешь, и жизнь, которую тебе предстоит прожить. А теперь — иди, да пребудет с тобой мир!

И он подчинился. Из Долины Фей сначала отправился в свой коттедж, собрал вещи, а потом выехал на восток, в Англию и вылетел в Штаты. Джон делал все это в твердой уверенности, что его жизнь начала меняться именно так, как ему всегда мечталось, и там, впереди, его ждала надежда и была цель, к которой он стремится. Джон пока не знает, что ему предстоит сделать. Он только что стал Рыцарем Слова и пока не догадывается, что от него ждут. В нем кровь Овэйна Глиндуэвра, и он будет защитником Слова, который сражается с Пустотой — подобно тому, как до него сражался его предок. Джон пока не знает, что это означает. Он напуган, возбужден, исполнен страсти. Видения будущего, показанные ему Госпожой, горящими скрижалями выжжены в его сознании, и когда он пытается вспомнить их, на глаза наворачиваются слезы. Он ведь всего лишь человек, и больше никто, но теперь твердо знает, что должен исполнить все, что ему скажут, — даже если для этого придется отдать жизнь.

Но для него это пока не стало реальностью. Это всего лишь сон, и, пока Джон шел от Долины Фей до коттеджа, оставался таковым. Он отправился домой к родителям, которые тогда еще были живы, чтобы сообщить им, что у него все нормально, но не остался у них. Джон очень смутно сознавал свою цель, поэтому не стал делиться с ними ожидавшими его перспективами. Никто не запрещал ему делиться, но он знал, что говорить об этом просто глупо. Его родители — неважно, поверят они ему или нет — не заслужили лишних волнений. Пусть лучше считают его скитальцем. Пусть лучше остаются в неведенье.