Бегущая во сне
Шрифт:
Сбежать с кучей денег не получилось. Даже план «Б» — просто сбежать и самостоятельно зарабатывать себе на новую красивую жизнь — провалился. Инвалидное кресло стало для нее заменителем браслета повиновения.
Глаза сами по себе закрылись. Вставать не было смысла. Сознание погрузилось в сон. Обычный сон. Они так давно ей не снились, ведь в Феерии когда спишь, то не видишь сны. А теперь они вернулись к ней. Снилась просто какая-то белиберда, осколки прожитого дня, крутящиеся колеса коляски на фоне серого асфальта, светлые и немного наивные глаза Евсея, а
— Таша, просыпайся! Уже полдень!
Нехотя ворочаясь в постели, девушка зарылась в покрывало, спрятав глаза от ярко бьющего света. Вера раскрыла шторы и принялась делать влажную уборку.
— Милая, что с тобой? Я уже привыкла, что ты встаешь пораньше…
— Мам, отстань, а? Не хочу вставать!
Вера сморщила лоб и замерла с тряпкой в руках. Чувство дежавю накатило вспышкой дурных воспоминаний.
«Неужели она откатывается назад? Снова депрессия? Все ведь начало налаживаться… Не понимаю», — подумала женщина, покачав головой.
— Задерни шторы, черт возьми! Я сегодня никуда не иду!
— То есть как это? У тебя массаж на два. И к психотерапевту сегодня запись… Ты должна!
— Ничего я никому не должна! — глухо пробурчала раздраженная Инесса, уткнувшись лицом в подушку.
Вера присела на краешек кровати и погладила дочь по спине.
— Таша, мне показалось, что тебе лучше… Что у тебя случилось? Умоляю, скажи мне! Все дело в молодом человеке, о котором ты мне не хочешь говорить?
Инесса раздраженно отдернула покрывало и злобно посмотрела на Веру.
«Она же не отстанет!»
— Да! Все дело в парне! Он оказался уродом. Бла-бла-бла… Ты была права! Довольна? — выпалила Инесса в надежде, что Вера даст ей возможность побыть наедине со своим «разбитым сердцем».
— Я же ничего такого не говорила! Ну почему ты опять заводишься? Я просто хочу помочь…
— Помочь мне прожить мою жизнь за меня? Я не против! Но только местами не поменяешься.
— Ты винишь меня в чем-то? Я не виновата, что ты не ходишь! Я же все делаю, чтобы ты поправилась! Но вот именно! Я не могу все делать за тебя!
— О боже… Ты не дашь мне поспать, да?? — перешла на крик разгневанная Инесса. Ей хотелось пнуть Веру, но ноги не подчинялись ей. Ей хотелось сбежать из дома, но она не могла и этого.
— Так, все. Хватит! Быстро оторвала свою задницу от кровати! Мы едем к Синичкиной! Прямо сейчас! — Вера с остервенением вырвала покрывало из рук удивленной дочери, не ожидавшей такого напора. Покрывало комком полетело на пол. Женщина, как безумная, стала стаскивать дочь за ноги с кровати и кричать на всю квартиру в приступе ярости. — Я устала искать к тебе подход. Меня достало твое нытье и апатия! Я тоже хочу, чтобы ты стала самостоятельной и наконец-то повзрослела! Можешь меня ненавидеть, можешь меня не навещать, не звонить! Но умоляю! Начни ходить…
Инесса пыталась уцепиться за простыню, но не справилась с напором взбешенной матери и съехала на пол, больно ударившись бедром. Вера, добившись своего, устало уселась рядом. Она посмотрела
«Ну и ну… Довела Ташка мать. Уж кому-кому, а бедняжке точно нужен психотерапевт…»
— Мам… — осторожно обратилась она к Вере, рыдающей на полу. — Мам, послушай… Во сколько там запись к психотерапевту?
Вера оторвала ладони от лица и прекратила всхлипывать. В ее глазах загорелась надежда. Виноватый тон дочери заставил ее успокоиться и вытереть слезы.
— Знаешь, я позвоню ей прямо сейчас. Может, она сможет принять тебя пораньше?
— Только не меня, а нас, — строго поправила ее Инесса. — Я хочу, чтобы ты тоже пошла.
Вера даже рот открыла от такого предложения. Но не посмела отказываться. Она была согласна на все, лишь бы дочери стало лучше. Лишь бы Таша делала хоть что-то!
Она утвердительно кивнула, быстро взяла себя в руки, вытерла потеки туши на щеках и встала. Затем помогла дочери сесть на компьютерный стул и побежала звонить Синичкиной.
Юлия Сергеевна, конечно же, не смогла отказать Вере Малининой и перекроила собственное расписание, перенеся пару клиентов на другое время. Все-таки двойной тариф за оказываемые услуги творит чудеса…
Через час наспех одетая в какое-то платье и не накрашенная Таша (точнее, Инесса, которой уже было все равно, как выглядит ее тело) и Вера, как обычно — при полном параде в стильном брючном костюме и в полном «боевым раскрасе», — сидели перед госпожой Синичкиной. Инесса поспешила усесться в большое кожаное кресло напротив стола психотерапевта. А Вера сиротливо сидела на краю кушетки.
— Можете прилечь, — холодным стальным голосом предложила Юлия Сергеевна Вере. Но та отказалась.
«Хм… ага, щас прям! Прилечь! И помять свой дорогущий брендовый костюм? Ну вы, мадам психотерапевт, даете!» — подумала про себя Инесса, предположив, что двигало претенциозной Верой, и еле сдержала смешок.
— Таша, почему вы настояли, чтобы мать присутствовала на сеансе?
Доктор поправила очки и приготовилась делать записи в свой кожаный блокнот.
— Разве это не очевидно? Она в депрессии и нуждается в психологической помощи, — снисходительно ответила Инесса, слегка втянув щеки. Вера округлила глаза от удивления и смотрела поочередно то на дочь, то на Синичкину, которая тоже озадачено приподняла бровь.
— Вы ощущаете чувство эмпатии к матери. Это говорит о близости между вами. Считаете, что у Веры схожие проблемы, как и у вас?
— Дело не в близости между нами. Мы не очень близки, если честно. Я думаю, что Вера винит себя за произошедшее с дочерью.
Синичкина кивнула и что-то быстро черкнула в блокнот, не отрывая взгляда от Таши. Вера так и сидела с открытым ртом, боясь вставить реплику, словно говорили не о ней вовсе, а о какой-то другой Вере.
— Вера, что вы думаете об этом?