Бегущие по мирам
Шрифт:
Бледная мордочка провинциального сноба выразила нечто, весьма напоминающее беспомощность.
– А ну хватит! Не надейтесь, что если я молодой, то ничего не умею. Я все умею! Я на вас заклятие наложу.
– А это больно? – пискнула Алёна, и Макар поспешил дернуть ее за руку, всем своим видом являя раскаяние и мольбу.
– И не надейтесь сбежать, – припечатал маг. – Меня дед знаете каким заклинаниям научил?
Тут он смешался, покраснел и торопливо двинулся дальше. Приведя пленников на задний двор, парень водворил их в заурядную тележку вроде арбы, запряженную лошаденкой – она одна не спала в этом замке спящих красавцев, – и важной поступью обошел ее кругом,
– Не трогай, мы же не знаем, с чем имеем дело!
– По-моему, знаем, – грустно усмехнулась она, но хвататься за прут передумала. – С магией.
Мальчишка-маг критически оглядел плод своих усилий. Закусил губу, поразмыслил, добавил еще несколько пассов. Золотой отлив прутьев усилился было, но ржавчина тут же взяла верх, и никакие взмахи и причитания уже не смогли подвинуть ее с занятых позиций.
– Да плюнь, – не выдержал добросердечный Макар. – Хорошо ведь получилось, прочно.
Тот, весь пунцовый, забрался на телегу, встряхнул вожжами, и послушная лошадка без всякого колдовства затрусила себе со двора, увозя пленников в клетке, так и не ставшей золотой.
Они проехали за околицей беззвучной, будто вымершей, деревни. Беспрепятственно вывернули на проезжую дорогу, и лошадь пошла расслабленной рысцой. Их возница то ли не имел власти над животными, то ли совсем оторвался от корней в городской своей учебе, да только как ни спешил выслужиться, а наддать лошадку так и не заставил. Рысь была тряской, дорога неровной, да и мягкостью хода допотопная тележка похвастать не могла. На Алёнином лице вновь проступила одержимость, быстро сменившаяся обреченностью.
– Эй! Как тебя там, кудесник, притормози! – крикнул Макар.
– Сидите тихо! – напрягся тот.
– Да что ж ты пугливый какой? За решетку нас посадил и все равно боишься?
– Ничего я не боюсь!
Маг наконец натянул вожжи, и арба остановилась.
– Нам бы, это, откликнуться на зов природы...
Парень вздрогнул и заозирался:
– Какой еще зов? Не слышу я ничего!
– Ну в смысле удовлетворить естественную потребность...
– На месте пожрете. – Тупица снова взялся за вожжи.
– Под кустиком присесть, мальчики налево, девочки направо...
– Отлить! – завопила Алёна, и перепуганная лошадь громко фыркнула и застыла как вкопанная.
Парнишка в который уже раз залился жаркой краской.
– А, так бы сразу и сказали. Но только по одному.
Пока Алёна шуршала в подлеске, а юноша бдел на обочине, напрасно пытаясь разглядеть что-нибудь интересное, Макар решился потрогать прутья магической решетки. Решетка была магическая, а прутья самые обыкновенные, железные, слегка заржавленные на поверхности, но прочные. Так, по крайней мере, казалось его глазам и ладоням. Макар попробовал расшатать прут или согнуть его. Куда там, держалось все крепко. Отправляясь в свой черед в кусты и оставляя Алёну в клетке, он почти не сомневался: она проделает те же эксперименты с прутьями – и с тем же результатом.
А как, боже мой, пахло в лесу! Он и не понимал никогда, что это такое – запах вольного леса. Прежде он был для него просто фоном, чем-то вроде музыкального сопровождения в кафе, а оказался огромным и всеобъемлющим, как органный аккорд под сводами вселенского собора.
Говоря
– Э, я тебя вижу!
Путаясь в длинной, не по росту, рясе, парнишка припустил в глубь леса, и пленники так захохотали, что обоим пришлось схватиться за решетку, чтобы не свалиться с ног. Четыре ладони одновременно легли на железные прутья... И шершавая от ржавчины, плотная и холодная поверхность под кожей стала таять, как тает в руке ледышка. Сначала она стала гладкой, потом утратила плотность, потекла, заструилась дымом между пальцами – и исчезла. Так быстро, что они едва не вывалились из телеги, вдруг лишившись опоры.
– Что за дела?
Макар даже испугался – так он, оказывается, устал от неожиданностей. Огляделся, пытаясь понять, что произошло, что изменилось. Но дорога была пуста. И маг до сих пор не вернулся со своей лесной прогулки. Видно, крепко его прохватило от всех треволнений. И Алёна не сплоховала, перепрыгнула через бортик, дернула Макара за штанину:
– Заснул, что ли? Бежим скорее!
– А как же...
– Бежим!
Невезучий маг напролом бросился через кусты наперехват, но было поздно. Два его приза, два билета в светлое завтра уже исхитрились развернуть повозку на узкой лесной дороге.
– Н-но, пошла! – завизжала Алёна, как ведьма, оседлавшая метлу.
Макар взмахнул вожжами, и лошадка, отлично знавшая, как все ленивые лошади, в какой стороне ее стойло, радостно припустила в обратный путь. Назад беглецы не бросили и взгляда. Хиляк в мантии с чужого плеча не мог их догнать, а его магические штучки на них все равно не действовали. По крайней мере, думать так было куда приятнее, чем ежесекундно ожидать огненный шар между лопаток или какую другую колдовскую пакость в затылок. Почему растаяла клетка, только что испытанная каждым из них на прочность и показавшаяся несокрушимой, какое чудо вернуло им свободу – с размышлениями можно было подождать. Подождать до порта, до уютной каюты, до неприметного кораблика, который тихо-мирно доставит их обратно в столицу. Возможно, к тому времени они уже будут знать, что за чудеса творятся вокруг. Одно понятно уже сейчас: вместе «пресветлая госпожа Аленна» и «верный Маггар» – страшная сила!
Телега скрипела, ободья грохотали на камнях. Лошадь ликующе заржала, набрав скорость, на которую сама себя едва ли считала способной, а ездоки хохотали как безумные. И только юный присяжный маг, покинутый на обочине, горестно молчал. Эх, был бы сейчас рядом дед! Вот уж мастер был с сельской скотиной управляться. Внучек, дурак надутый, как городским школяром заделался, пренебрегал дедовой наукой. Оказалось, зря. И клетка... Что за ерунда приключилась с клеткой? Дедушка, дедушка, сплоховал твой внучек, подвел тебя, твою память. Оставалось рвать на себе волосы и давать себе строжайшие зароки засесть за дедовы допотопные фолианты. Из присяжных магов его погонят, конечно, за самоволие и дурость. И ладно, не больно-то хотелось. Перед набольшим, индюком надутым, выслуживайся, да и текучка заедает.