Бегущий по радуге
Шрифт:
Мой друг нес фонарь. Луч света слегка дрожал на земляном полу.
— Что-то мне не по себе, — сказал Сашка. — Ты знаешь, у меня немного кла-ус-тро-фобия, — с трудом выговорил он.
— Что это? — удивился я.
— Болезнь такая — маленьких закрытых помещений боишься, — сообщил Сашка. — И туннелей, оказывается, тоже.
— Вернемся? — тихо спросил я.
В глубине души так хотелось, чтобы Сашка ответил «да».
— Нет, конечно. Только вперед! Болезни надо противостоять. Ничего, если я за тебя уцеплюсь, и мы вместе
— Запросто.
Я протянул руку, и Сашка крепко ухватился за нее. Ага, конечно, клаустрофобия у него. В лифтах запросто ездит, и никакая эта самая фобия не возникает. А вот в темном туннеле сразу появляется. Но так идти было действительно спокойнее. И не потеряем друг друга в темноте.
А темнота вокруг была — всем темнотам темнота. Темнее, наверное, не бывает. Фонарик помогал, но чуть-чуть. Словно в подземелье кто-то разлил черные чернила. Чернильный туман спускался по ступенькам бесшумным потоком, и мы будто шли по темному неощутимому бесконечному водопаду. Очень скоро ступени закончились, дорога выровнялась, уводя нас все дальше и дальше в таинственные подземные глубины. Шаги отдавались там, вдалеке, приглушенным эхом. Иногда слышались какие-то шорохи, от которых душа уходила куда-то вниз, но до пяток, наверное, не добегала, так как мы упрямо продолжали идти вперед. Порой казалось, что от основного прохода в стороны ответвлялись туннели поменьше, где непроглядной тьмой клубился тот же чернильный туман.
— Ай! — вскрикнул Сашка и выронил фонарик.
— Что случилось?
— Головой обо что-то ударился. Смотри — тут корни деревьев с потолка свисают. Как их много!
В ответ на Сашкин возглас по стенам туннеля побежали фиолетовые сполохи. Они словно зажигали на стенах разноцветные маленькие искорки, сверкающие несколько мгновений и угасающие, передавая эстафету вспышек дальше по туннелю.
— Что это? — в восхищении произнес Сашка, тут же забывший о своей шишке на лбу.
Изумленные, мы подошли к стенам.
Это зажигались в такт громким словам маленькие кристаллы, растущие на стенах, на потолке, да и просто возле стен у нас под ногами. Четырехгранные и шестигранные, прямые и изогнутые, а порой вообще сплетенные в невообразимые кольца и петли, они были так красивы, что хотелось стоять и любоваться этим маленьким фейерверком красок.
— Просто волшебство какое-то, — прошептал я.
— Да, ты прав — это кристаллизовавшаяся магия, с помощью которой гномы копают туннели, — раздались чьи-то слова у меня за спиной.
Я обернулся. Из темноты на меня смотрели ВОСЕМЬ КРАСНЫХ БОЛЬШУЩИХ ГЛАЗ!
— А-а-а-а, — заверещал Сашка и попытался скрыться в стене, ломая кристаллы и осыпая землю. Я крепко держал его за руку. Еще не хватало разбежаться в стороны и потеряться в темноте. Это не потому, что не испугался, а просто ноги стали такими слабыми, что сбежать я просто не мог.
Страшные глаза скрылись в темноте, и мы услыхали «цок-цок-цок» убегающих
— Что-что-что это? — заикаясь, спросил Сашка.
— Не знаю
Вру. Самое страшное, что я ЗНАЛ. Восемь глаз может быть только у одного животного. Которое плетет паутину и ловит мух. Но обычно оно значительно меньших размеров. Кстати, я боюсь только насекомых, всех этих больших жуков с их кусающимися челюстями. Но, насколько я знаю (а я хорошо подкован в этом вопросе — у меня есть все собрание энциклопедий «Мир животных»), пауки — это не насекомые. Это чле-нис-то-но-гие паукообразные, вот. А раз это не насекомые, то, значит, я их не боюсь. Почему я такой храбрый?
Мы, все-таки, немного сумасшедшие с Сашкой — мы пошли дальше.
«Ну, ничего», — утешал я себя. Раз нас не съели сразу, а к тому же еще и РАЗГОВАРИВАЛИ, значит, есть надежда, что не съедят и в дальнейшем.
Интересно, можно ли меня в темноте принять за большую муху?
С волшебством кристальных вспышек, сопровождающим нас, идти дальше было гораздо веселее. Мы даже нарочно вскрикивали, глядя, как реагируют на наши безумные возгласы маленькие кристаллы. Да и чернильный туман под ногами от волшебного свечения совсем развеялся.
— Смотри, он ползет! — вдруг сказал Сашка.
Действительно, один кристалл невдалеке передвигался по дну туннеля. А вон еще один, и еще… По-моему, это они не сами двигались, а их кто-то тащил. Сашка направил луч фонаря на ползущий кристалл. Раздался писк, кристаллик шлепнулся на землю, и черный бесформенный сгусток исчез в темноте. Но стоило отвести свет фонарика в сторону, как кто-то тут же подхватил кристалл, и он продолжил свое неспешное путешествие.
— Крысы что-ли? — спросил Сашка.
— Сам ты крыса! — пискнул снизу тонкий голосок.
— Это кобольды, — сказали Восемь Глаз. Опять из-за спины.
На этот раз Сашка не убежал. Но фонарик, все-таки, выронил.
— Кто такие кобольды? — спросил я.
Эх, не то хотел спросить. Меня больше интересует, кто ты такой, Восемь Глаз.
— Так сразу не расскажешь. Идемте, я вас провожу, вы же куда-то шли, правда?
— Да, вперед. Туда, — махнул я рукой.
— Ну, пойдем, — проговорил Восемь Глаз. Кстати, голос у него был довольно мелодичен.
Сашка, не выпуская моей руки, поднял фонарик. Его луч осветил огромного паука, идущий вместе с нами. Величиной с хорошего теленка. Ну и ладно. Паук, как паук. Большой только.
— Слушайте! — остановился паук, прищурившись множеством глаз от яркого света. — А чего вы так испугались, когда в первый раз меня увидели?
— Это Сашка испугался, а я нет, — ответил я. — Я не боюсь чле-нис-то-но-гих (тьфу, трудно выговаривать все время такое длинное слово) паукообразных.
— Как ты меня назвал? — паук поднял лапу и почесал свою макушку. Аккурат посередине между глазами. — Хм… Надо запомнить.