Бегущий в Лабиринте. Трилогия
Шрифт:
Услышав такое, Томас инстинктивно попятился. Интересно, что Бен имел в виду, когда сказал, что видел Томаса? И с чего он взял, что Томас – враг?..
Алби не шелохнулся, продолжая целиться в Бена.
– Такие вопросы решать мне и кураторам, утырок стебанутый. – Алби держал лук настолько твердо, словно опирался рукой о дерево. – Успокойся и тащи свою костлявую задницу назад в Хомстед!
– Он хочет вернуть нас домой! – крикнул Бен. – Он хочет вывести нас из Лабиринта! Уж лучше
– О чем ты говоришь? – оторопел Томас.
– Заткнись! – заорал Бен. – Захлопни свой поганый рот, предатель!
– Бен, – тихо произнес Алби. – Я считаю до трех.
– Он – враг! Враг, враг, враг… – словно заклинание, зашептал Бен.
Неотрывно глядя на Томаса, он медленно покачивался взад-вперед, перекладывая нож из одной руки в другую.
– Раз.
– Враг, враг, враг, враг…
Теперь Бен улыбался. В сумраке леса его зубы, казалось, испускали тусклое зеленоватое свечение.
Томасу хотелось отвернуться, вскочить и убежать, но, парализованный страхом, он был не в силах сдвинуться с места.
– Два.
Голос Алби прозвучал громче и более угрожающе.
– Бен, – произнес Томас, пытаясь как-то уладить конфликт. – Я не… Я вообще не знаю, что…
Бен издал дикий вопль и бросился вперед, замахнувшись ножом.
– Три!.. – крикнул Алби и спустил туго натянутую тетиву.
Воздух прорезал свист выпущенной стрелы, и ее наконечник с отвратительным чавкающим звуком вонзился в живую плоть.
Голова Бена резко дернулась влево. Развернувшись, он пошатнулся и рухнул на живот – ногами к Томасу, – не издав ни звука. Томас вскочил и сделал несколько шагов вперед. Длинный черенок стрелы торчал у Бена из щеки. На удивление, крови было гораздо меньше, чем можно было ожидать, но она все-таки вытекала, и в сумраке леса выглядела черной, как нефть. Бен лежал неподвижно, лишь палец на его правой руке продолжал конвульсивно подергиваться. Томаса чуть не вырвало. Неужели Бен погиб из-за него? Неужели он виноват в его гибели?..
– Пойдем, – сказал Алби. – Чистильщики завтра о нем позаботятся.
Что здесь вообще произошло?! – думал Томас, глядя на бездыханное тело. – Что я такого сделал этому парню?!
Он оторвал взгляд от тела, надеясь получить ответы, но Алби уже исчез, и лишь качающаяся ветка дерева указывала на то, что он только что был здесь.
Томас, прихрамывая, вышел из леса под ослепительные лучи солнца и зажмурился. Нестерпимо болела лодыжка, хотя он и не заметил, в какой момент ее повредил. Одной рукой он прижимал место, в которое его укусил Бен, другой держался за живот, словно хотел подавить подступающий позыв к рвоте. Перед глазами стояла жуткая картина: неуклюже лежащий Бен с вывернутой под неестественным углом головой, по стреле стекает кровь
Все, хватит.
Он опустился на колени под одним из тощих деревьев на опушке леса, и его стошнило. Томаса все рвало и рвало до тех пор, пока он не стал отплевываться желчью. Выворачивало наизнанку: казалось, приступ никогда не закончится.
И в этот момент, словно разум решил сыграть с ним злую шутку, Томас вдруг осознал, что находится в Глэйде почти двадцать четыре часа. Один полный день. Ни больше, ни меньше. В голове пронеслось все, что с ним произошло за это время. Все жуткие события.
И пришла уверенность: самое худшее уже произошло и дальше жизнь просто обязана наладиться.
Ночью Томас лежал, уставившись в усыпанное звездами небо, и гадал, сможет ли вообще когда-нибудь заснуть. Стоило ему смежить веки, и в памяти всплывал страшный образ Бена, бросающегося на него с перекошенным от бешенства лицом. Но независимо от того, закрывал или открывал Томас глаза, он продолжал слышать звук стрелы, вонзающейся в щеку Бена.
Юноша был уверен, что те пять минут на кладбище будет помнить до конца своих дней.
– Скажи что-нибудь, – обратился к нему Чак в пятый раз с тех пор, как они залезли в спальные мешки.
– Не хочу, – снова повторил Томас.
– Все знают, что произошло. Пару раз такое уже бывало. У покусанных гриверами иногда едет крыша, и они накидываются на окружающих. Так что ты не исключение.
Впервые Томас подумал, что Чак стал не просто назойливым, а почти невыносимым.
– Чак, радуйся, что сейчас у меня нет в руках лука Алби.
– Я всего лишь…
– Чак, замолчи и спи.
Томас почувствовал: еще немного, и он взорвется.
Наконец его «приятель» уснул, присоединившись к хору подростков, оглашавших Глэйд храпом.
Прошло несколько часов; была уже глубокая ночь, а Томас оставался единственным, кто не спал. Хотелось расплакаться, но слез не было. Потом, по непонятной причине, захотелось найти Алби и избить его, но он отказался от этой мысли. Юноша хотел закричать и выругаться, открыть люк и прыгнуть в черную пустоту шахты. Но он не сделал и этого.
Томас закрыл глаза, заставив себя отбросить мрачные мысли, и через некоторое время все-таки заснул.
Утром Чаку пришлось силой выволакивать Томаса из спального мешка, тащить в душ, а потом еще и в раздевалку – тот был вялым и безразличным ко всему. Завтрак прошел как в тумане: когда спустя полчаса он закончился, Томас даже не мог припомнить, что конкретно ел. Он был совершенно разбит и ощущал себя так, словно ему вскрыли череп и всадили в мозг целую дюжину гвоздей. Вдобавок ко всему его мучила изжога.
К сожалению, как успел понять Томас из разговоров, на ферме косо смотрели на любителей поспать в рабочее время.