Бегущий в Лабиринте. Трилогия
Шрифт:
Алби выглядел так, словно ему дали хорошую пощечину.
– Выходит, даже наши имена… ненастоящие?
Томас покачал головой.
– Из того, что я вспомнил, рискну сделать вывод, что мы можем вообще никогда не узнать своих настоящих имен.
– Хочешь сказать, мы все паршивые сироты, воспитанные учеными? – удивился Фрайпан.
– Да, – ответил Томас, надеясь, что выражение его лица не выдает обреченность, которую он сейчас испытывает. – Предположительно, мы очень сообразительные, поэтому они следят за каждым нашим шагом и анализируют поведение. Смотрят, кто сдастся, а кто нет. И вообще,
– Я не верю ни единому слову. Все это кланк собачий, – проворчал Уинстон. Выглядел он усталым и равнодушным.
– С какой стати мне врать? – спросил Томас, повышая голос. Он ведь нарочно полез под иглы гриверов, чтобы все это вспомнить! – Думаешь, твое предположение о том, что пришельцы забрали нас на другую планету, лучше?
– Давай дальше, – сказал Алби. – Хотя я и не понимаю, почему другие укушенные не вспоминали ничего подобного. Я вот пережил Метаморфозу, но все, что вспомнил… – Он быстро обернулся на кураторов, как будто сказал то, чего говорить не следовало. – В общем, не вспомнил ничего интересного.
– Через минуту я объясню, почему вспомнил гораздо больше остальных, – ответил Томас, с ужасом думая, что начнется, когда он перейдет к этой части повествования. – Могу я продолжать или нет?
– Говори, – бросил Ньют.
Томас набрал в легкие побольше воздуха, прямо как перед спринтерским забегом.
– Итак. Каким-то образом они стерли нам память – не только детские воспоминания, но вообще любые, которые хоть как-то связаны с Лабиринтом. Потом засунули в Ящик и послали сюда. Первый раз они отправили большую группу детей, а затем в течение двух лет подсылали по одному новичку каждый месяц.
– Черт, но зачем? – спросил Ньют. – Какой в этом смысл?
Томас поднял руку, призывая к тишине.
– Сейчас поймете. Потом прислали меня. Как я сказал, они испытывают нас, смотрят, как мы реагируем на то, что они называют «Переменными», и как пытаемся решить проблему, которая не имеет решения. Они смотрят, можем ли мы сотрудничать, создать единое общество. Нам предоставлялось все необходимое, а в качестве неразрешимой проблемы выступил Лабиринт – самая известная головоломка в истории человеческой цивилизации. Все это обставили таким образом, чтобы мы думали, будто разгадка действительно существует, и продолжали упорно над ней биться, при этом испытывая все более сильную обреченность оттого, что не можем ее найти. – Он помедлил и обвел кураторов взглядом, желая убедиться, что они внимательно слушают. – Я хочу сказать, что у Лабиринта нет разгадки.
Комнату наполнил гомон, и один за другим посыпались вопросы.
Томас поморщился. Он бы многое отдал, чтоб просто переслать свои мысли в головы кураторов единым блоком и не мучиться с объяснениями.
– Видите? Ваша реакция доказывает правдивость моих слов! Многие люди давным-давно сдались бы. Но, судя по всему, мы особенные. Мы просто не можем принять постулат, что у проблемы нет решения – особенно когда имеем дело с таким пустяком, как Лабиринт. Вот поэтому мы продолжали биться над загадкой, не останавливаясь перед постоянными неудачами.
Томас внезапно понял, что с каждой
– Как бы то ни было, я уже сыт по горло всем этим дерьмом – гриверами, двигающимися стенами, Обрывом! Это всего лишь элементы проклятого эксперимента. Нас используют, вертят нами, как марионетками! Создатели с самого начала планировали, что мы будем ломать голову над решением, которого в действительности не существует! То же самое и с Терезой. Ее направили к нам якобы для того, чтобы она запустила какое-то Окончание. После этого стены застыли, солнце потухло, небо посерело, и так далее, и тому подобное. На самом деле Создатели просто подкидывают нам все новые и новые нестандартные ситуации, чтобы изучать реакции и испытывать наш запас прочности! Ждут, когда мы начнем грызть друг другу глотки. А выжившие примут участие в какой-то важной миссии.
Фрайпан встал.
– А убийства? Это тоже часть их замечательного плана?
Секунду-другую Томас боролся с охватившим его страхом, опасаясь, как бы кураторы не обратили свой гнев на него из-за того, что он знает так много. А ведь он еще не рассказал им самого главного…
– Да, Фрайпан. Убийства – часть плана. Единственная причина, по которой гриверы начали выбивать нас по одному, заключается в том, что нам предоставляют время отыскать выход. Предполагается, что свободу получат только наиболее жизнеспособные из нас, то есть – лучшие.
Фрайпан в сердцах пнул ногой стул.
– Тогда самое время поведать нам свой волшебный план побега!
– Поведает, – тихо сказал Ньют. – Заткнись и слушай.
Минхо, которого все это время почти не было слышно, кашлянул:
– Что-то мне подсказывает, что я не обрадуюсь тому, что сейчас услышу.
– Не исключено, – ответил Томас. Он на пару секунд закрыл глаза и скрестил руки на груди. Следующие несколько минут станут решающими. – Что бы там ни планировали Создатели, им требуется отобрать лучших. Но это звание мы должны заслужить. – В комнате воцарилась полнейшая тишина. Все глаза были устремлены на Томаса. – Последний этап испытаний связан с кодом.
– С кодом? – переспросил Фрайпан с надеждой в голосе. – А что с ним?
Томас посмотрел ему в лицо, выдерживая театральную паузу.
– Его запрятали в карты секторов с умыслом. Мне это точно известно, потому что код в Лабиринт вместе с Создателями закладывал я.
Глава пятидесятая
Довольно долго все сидели молча, непонимающе уставившись на Томаса. Он чувствовал, что его ладони и лоб покрываются потом. Продолжать разговор становилось все страшнее.
Ньюта, видимо, признание Томаса просто нокаутировало, однако он нарушил тишину первым:
– О чем ты толкуешь?
– Сначала я хотел бы кое-что рассказать. О себе и Терезе. Есть причина, почему Галли обвинял меня во всех смертных грехах и почему меня узнали все пережившие Метаморфозу.
Томас ожидал, что поднимется гвалт и на него градом посыплются вопросы, однако в комнате продолжала висеть гробовая тишина.
– Тереза и я… мы отличаемся, – продолжал он. – Мы с самого начала были частью испытаний Лабиринтом, хотя и не по нашей воле, клянусь.