Бех

Мунгит Балий

– Мама, мама, мама, мама, мама.

Ты улыбаешься мама, так хорошо

Мама, твой взгляд, спокойный и усталый,

Твоя, все прощающая, улыбка дарит счастье,

Мама, такое счастье быть твоим сыном,

Мама, твои руки гладят меня

И любая боль уходит, мама.

Мама, мама, мама,

Твое сердце,

Твоя безграничная любовь,

Твоя забота безценны.

Ты учишь и предостерегаешь,

Помнишь, и знаешь

И любишь, любишь, любишь.

Я всегда жду это,

Получаю и опять жду.

Я так уверен в тебе, что позволяю иногда себе забыть,

Как ты нужна мне и

Как твоя забота бережет меня,

Мама, мама, мама, мама.

Зима - сама тревога и смятение - вскочила, стала искать глазами,

откуда исходит это пение? Это оно, то самое чувство, которое рождалось всякий раз, когда она прижимала к груди младенца, когда она благословляла чужого малыша из приграничных селений. А это ее, милый любимый сыночек!

Эуи тоже встал, его сердце трепетало от неясного, щемящего чувства. Он приобнял Зиму, а она прильнула к нему, продолжая вслушиваться в звуки, вглядываться в пустоту.

Большие голубые глаза Зимы наполнились слезами. Она повернулась к Эуи, не отводя молящих, требующих, вселенских глаз. Он принял этот взгляд своей черной, огромной, дикой и затягивающей бездной. Мгновение длилось вечно, песня лилась уже без слов, нежное детское пение струилось среди бутонов, света мотыльков, капель воды, журчания ручья.

Они оба поплыли, каждый в глаза друг друга. Все ближе и ближе, легкое прикосновение губ - как ток пробежал по всему телу, все наполнилось электричеством. Каждый волосок на теле трепетал от электрических волн. Она, еле дотрагиваясь, стала целовать его губы, он, как ученик, повторял ее движения. Это было так сладко, тепло и прохладно, влажно и обжигающе, хотелось еще и еще. Он хотел больше, он стал жаден, он не мог больше только касаться ручья. Он хотел пить, жажда охватила его целиком. Он притянул ее ближе, еще ближе, они жадно пили и пили друг друга. Его огромные крылья обхватили и укутали ее всю, все ее тело, а ее крылья покрыли их плечи и головы. Переливающийся кокон, то цветной, то белый, вспыхивал, переливался и пульсировал......

А песня все звучала и звучала......

Эуи проснулся от щекотания ресниц, она спала у него на груди. Крылья, как и у него, раскинуты в стороны, ее голое тело - практически невесомо, но от каждой части исходит волна счастливой неги, теплой радости, постоянной чудесной энергии. Они были связаны этой энергией. Эта прекрасная река жизни теперь навсегда объединила их в одно целое, где бы они не находились. Он нашел сокровище и решил посмотреть, чем же он стал обладать, увидеть ее, как мальчишка, украдкой подглядеть линии ее голого тела, и слегка приподнял голову. Она тоже стала сонно приподниматься. Поймала его взгляд, приподняла упругую попку и согнула одну ножку, демонстрируя, соблазняя, весело скосив глазки. Как бы сказала,- действуй, а то убегу. По всему телу Эуи побежали мурашки, и в мужскую часть потекло уже знакомое, приятное жжение и тепло, рождая необузданную силу.

И тут они оба услышали, басовитое фырканье. Эуи, быстро приподнявшись, поспешно прикрыл голую Зиму крыльями. Из его объятий шаловливо выглядывала снежная растрепанная её головка. Они оба одновременно увидели огромную, добродушно улыбающуюся, белоснежную морду дракона. Он лежал, как собака, готовая быстро кинуться за мячиком, как только прикажет хозяин. Позади колыхался огромный хвост, создавая звук разрезаемого воздуха. Из его мыслей протяжно, ласково, прозвучало:

– Пааппаа, маааммаа.

Огромные глаза Зимы стали в два раза больше. Она инстинктивно дернулась в объятиях Эуи, но он крепко удержал её. Эуи посмотрел на дракона, затем на Зиму, и ласково сообщил ей:

– Это мой сын Тэуил, я дал ему жизнь и любовь.

Зима в растерянности заглянула в глаза Эуи, и увидела все его приключения за эти два дня отсутствия. Очередное преимущество общения мыслями. Она обмякла успокоившись. Взглянула на дракона, с вопросительным взглядом:

– Сыын?

Теперь была очередь объясняться ему:

– Мамочка, я тебе все расскажу, когда придет время, ты ведь и сама стала вспоминать. Я нашел тебя! Я люблю тебя, мама! Если ты уберешь из сознания противоречие разницы наших материальных форм, тебе станет гораздо проще вспомнить. А пока, прими меня таким, какой я есть сейчас. Наша встреча, как и все во Вселенной, не случайна. Я расту, мама, сейчас я в самом начале

своего роста. И у меня уже не получится спеть тебе песню мальчика о своей любимой маме. Но я научу своего будущего братишку, который родится у вас через три месяца. Я смогу очень многому научить его, драконы не теряют память об опыте поколений. Мы постоянно накапливаем мудрость, пока не оборвется нить рода.

Зима растерянно смотрела на Тэуила. Она смотрела на это, почему-то родное существо в образе зверя, и вспоминала, вспоминала, вспоминала. Она ничего не смогла понять или вспомнить о сыне, но она вспоминала войну, кровавую войну с драконами.

Зима. Она появилась в этот мир на севере, когда драконы захватили почти все континенты. В этой, северной части, им приходилось долго прятаться в холодных пещерах, выращивая растения и цветы там, где ничего не растет и только огромные магические усилия создавали тепло в этом вечном холоде, который пронизывал все насквозь. Они научились создавать, накапливать, хранить бесконечное количество магической энергии. Зима, будучи маленькой порхающей снежинкой, видела ману на расстояниях, не подвластных зрению. В критических случаях приходилось дразнить драконов, вызывая огонь на себя, чтобы согреть землю вокруг пещер. Такие события пронизывали ее пространство и время, в них она выросла и созрела.

И тут сын-дракон. Ирония судьбы? Злой рок? Путь к счастью? Ах, если бы фэльфам и драконам нечего было делить, то жить бы в согласии, и настало бы время мира. Собственно, фэльфы и являются причиной такой вражды. Драконы - пришельцы заняли необитаемый континент, на котором и есть, что только льды и вулканы, пышущие взрывами, паром, серой, лавой. Рай для драконов! Семь поколений драконов растили Тарлина, царя драконов, способного с помощью своих необъятных, золотых, зеркальных крыльев унести их на скопление драконьих звезд. Шли века. Драконов иногда видели в небе фельфийские маги, летали к ним за советом и обменом знаниями. Фэльфы многое получили от этих общений. Хотя драконы неохотно шли на контакт. Драконы научились накапливать знания, это позволило им выживать и сохранять иерархию. И все бы было хорошо, но случилась воина. Война изменила ход истории в сторону взаимного уничтожения. Король фэльфов Рунал, посчитал, что пришельцы должны платить за временное проживание на планете. Чего-то ему не хватило тогда, то ли золота для дворца, то ли бриллиантов для украшений. Драконы отослали посланников в грубой форме. И с этого началась вражда. Огромные усилия многих магов и волшебников были потрачены на выяснение слабых сторон драконов, чтобы начать полноценную войну. Но даже этого Руналу не хватало, он хотел войны немедленно. Драконы наказали фэльфов, разрушив несколько их дворцов. Но при этом не стали уничтожать все, вернувшись на Забытый континент. Предупредили, что в следующий раз будет уничтожено все, и больше фельфам не дадут выжить. И ладно бы на этом все упокоились. Но очередная война фэльфов за власть, перевернула все. Рунал проиграв войну за трон, решил отомстить. Отправившись к драконам, он попытался разрушить кладку яиц драконов, приготовленных для рождения царя Тарлина. Больше драконы не дали возможности фэльфам жить открыто. Им пришлось навсегда прятать свое жилье, сражаться выживать под постоянным страхом. Но на других континентах правили люди, среди них жили кварки, мастера жизни. Вот такого мастера, Фриза, пригласили выстроить тайный дворец фэльфов. С ним случилось прекрасное - любовь. И все бы хорошо, фельфы даже закрыли глаза на союз человека и фэльфийки, но драконы нашли дворец...

Она бросилась на грудь Эуи и зарыдала. Он все услышал, он все чувствовал, он был с ней как одно целое. Он понимал все и не видел выхода. Тэуил тихо, как смог, подошел к ним и обвил их в кольцо своего огромного тела, положил голову перед ними и замер со стеклянным взглядом.

Неожиданно, из ниоткуда, из воздуха вышли два человека. Мужчина в странной одежде и женщина, так же странно одетая.

Тэуил первым поднял ощеренную морду, все пластины на нем встали дыбом, он пристально вглядывался в человека, который улыбался во весь рот и хлопал в ладони. От него совсем не исходило угрозы, или страха, наоборот. Женщина просто наблюдала и была спокойна.