Бехеровка на аперитив. Похититель секретов-2
Шрифт:
Очевидно, в моем взгляде промелькнуло недоверие, потому что он подчеркнуто серьезно уточнил:
– Я действительно могу решить практически любой вопрос. Практически в любой точке мира. И очень быстро. Разумеется, этим не следует злоупотреблять…
У банкира тяжелый, сверлящий, если не сказать – бурящий, взгляд. Надо сказать, что, с учетом его репутации, держался он со мной вполне прилично, почти дружески. Как всемогущий, жестокий король, снисходительно позволяющий придворному доктору лечить себе триппер.
– А мое
Будницкий ждал определенной реакции, я не знал точно – какой, поэтому действовал по интуиции: угодливо улыбнулся, наклонил голову, только что руки перед грудью не сложил, как кланяющийся китаец:
– Я все понял, босс. Спасибо за доверие! – и тон был явно дурашливый.
Банкир смотрел в упор, и я подумал, что он разозлится. Но нет – могущественный Будницкий удовлетворенно улыбнулся. Он принял мое кривлянье за чистую монету.
Я пригубил ароматный кофе и набрал последние цифры номера.
Он ответил на втором гудке.
– Слушаю, – раздался в трубке густой властный голос.
– Здравствуйте, Степан Николаевич, – сказал я, воспроизведя ту самую верноподданническую улыбку, чтобы интонации были достоверней. – Докладываю: прибыл на место, осматриваюсь…
– Принимайтесь за работу. И держите меня в курсе, – ответил банкир и отключился.
Кофе, бехеровка и штрудель быстро заканчиваются, как и все хорошее на этой земле. Я смотрю на свой скромный «Longin». Оказывается, что час отведенного на контроль времени уже пробежал, причем незаметно и приятно. Не сомневаюсь, что и полезно: тот, кому надо, меня наверняка увидел, и в Центр пошло сообщение, что я приступил к охоте. Хотя в этом есть известное преувеличение.
Сейчас я не готов к охоте. После нервотрепки и подготовительных перегрузок последних дней чувствую себя усталым. Попав в комфортную атмосферу курорта, организм расслабился, он требует вкусной еды, обильной выпивки и освежающего сна. Хорошо! Ты ко мне по-человечески, так и я же не зверь! Сейчас получишь телячий «Ти-Бон» с картошкой по-американски, под графинчик красного густого вина из моравских подвалов. И спать, спать! А на охоту пойдем завтра. Такова жизнь: только в кино герои не едят и дремлют по двадцать минут в сутки…
Через час – свежий, благоухающий после бритья, красивый и импозантный, я вхожу в зал ресторана.
Здесь довольно уютно: на стенах развешаны симпатичные тарелочки с видами Чехии, расставлены куклы в национальных нарядах, столы застелены тефлоновыми скатертями, на которых не остается пятен.
Мое место оказывается у окна, рядом с двумя симпатичными дамами. Издалека их можно принять за сестёр, но вблизи ясно, что это мать и дочь.
– Добри вечер, пани! – говорю я, компенсируя схожесть чешского и русского языков произношением коренного жителя. И старательно произвожу впечатление ослепительной улыбкой молодого Алена Делона. Когда-то давно одна женщина говорила, что я на него похож.
Две пары зеленых глаз с оценивающим
– Добрый вечер, – отвечает старшая, и это не просто похожий славянский – это родной язык, с отчетливым московским «О».
– Какой приятный сюрприз! – Я восторженно развожу руками и, не размазывая белую кашу по чистому столу, сразу беру быка за рога. – А что, милые дамы, не выпить ли нам бехеровки на аперитив?
Здесь все пьют минеральную воду и бехеровку, это в порядке вещей, поэтому отказа я не ожидал. Его и не последовало.
Знакомимся: маму зовут Ириной, дочь представилась Галей. Я, как и положено, назвался Геннадием Поленовым – бизнесменом из Москвы. Пьем пряную травяную настойку, непринужденно болтаем, смеемся, я рассказываю анекдоты, весело хохочу, как и положено компанейскому рубахе-парню. При этом незаметно, но внимательно присматриваюсь к соседкам.
Неброский макияж, дорогая одежда и украшения, интеллигентная сдержанность манер, правильная речь, хороший словарный запас… Русые волосы матери аккуратно собраны на затылке «улиткой», а у дочери схвачены «хвостиком». Им приносят жареную форель со спаржей – значит, следят за фигурами. Правильно пользуются приборами, умело разбирают рыбу, неспешно едят, от выпивки отказались – значит, получили воспитание…
Все ясно – эти лошадки не из современных новорусских конюшен, скорей всего, они из семьи ответработников советской поры: дедушка зампред Госплана, или папа замминистра иностранных дел, а может, муж – шишка в президентской администрации. Или что-то в этом роде. Во всяком случае, они мне подходят.
Я за обе щеки уминаю свой стейк, жадно пью терпкое красное вино, рассказываю, как важно правильно выбрать степень прожарки, и доверительно сообщаю, что лично я предпочитаю четвертую, когда мясо на срезе имеет розовый цвет, но сок уже не выделяет.
К концу ужина мы стали почти друзьями. Чтобы закрепить знакомство, приглашаю Иру и Галю в «Оперу».
Включенные лампы под красными абажурами усиливают цветовое господство символа революции. Бармен узнает меня и доброжелательно улыбается. Короткие усики топорщатся, открывая белоснежные зубы.
Заказываю яблочный штрудель, кофе, бехеровку и холодный красный виноград без косточек, который оставляет во рту свежесть летнего утра. Честно признаюсь, что на сытый желудок штрудель уже не кажется таким замечательным, как днем. А может, я просто пресыщен. Мои спутницы тоже практически не едят: смакуют для приличия десерт маленькими ложечками.
Ищущие приключений дамы – хорошее и приятное прикрытие. Оставалось сделать выбор. Мама выглядит просто замечательно: ни одного грана лишнего веса, гладкая молочная кожа, улыбка кинозвезды – если бы не взрослая дочь, я бы не дал ей больше тридцати. Она явно привыкла к мужскому вниманию и сейчас с готовностью ожидает очередной неминуемой атаки, словно крейсер, невзначай подставивший борт подлодке противника. Но я привык к асимметричным решениям и, как всегда, предпринимаю неожиданный маневр.