Бэламнийская трилогия
Шрифт:
Потом его внезапно осенило, почему Шелзнак так отчаянно пытался отобрать у Сквайра шар Ламбога. Похищение Сквайра было простой подлостью, но отобрать у него шар было просто необходимо. Если они что-нибудь быстро не предпримут, этот шар станет открытой дверью, через которую креатуры Шелзнака потоком хлынут в Верхнюю Долину, возможно проникнув сначала в темные глубины Леса Гоблинов. Посылать их через дверь в погребе и одного за другим вверх по железной лестнице было бы бесполезно – это было очевидно. Шелзнаку необходим был шар.
Зиппо стоял за дверью камеры, наблюдая за тем, как Джонатан размышляет. Он, казалось, нервничал – чем дальше, тем больше.
– Ну? – спросил он наконец.
– Это хороший вопрос, – ответил Джонатан. – Как, черт возьми, я отсюда выберусь?
Зиппо показал ему длинный железный ключ:
– Я это уже сделал.
Глава 22. В лаборатории
При виде этого внезапного зрелища сердце Джонатана подпрыгнуло.
– Так выпустите меня отсюда. Идемте.
– А что мы будем делать? – спросил Зиппо, ковыряясь в замке старым ключом. – У нас нет никакого плана.
– Каждый раз, когда я разрабатываю план, он летит ко всем чертям, – поведал ему Джонатан. – Давайте просто уносить ноги.
Дверь, щелкнув, открылась, и Джонатан выскочил в коридор, но потом резко остановился и бросился было снимать висящую на стене лампу. Потом он решил, что ему вовсе не хочется быть маяком, так что вместо этого он вытащил из скобы факел, сорвал с него пропитанную маслом, обгорелую тряпку, и у него в руках оказался двухфутовый кусок тяжелого дерева – именно то, что нужно, чтобы отбиваться от гоблинов. Они направились вдоль темного коридора и вверх по лестнице. Зиппо шел первым.
– Прежде всего нужно освободить моих друзей, – сказал Джонатан. – В особенности того бородача с подводной лодки.
– Это будет нелегко, – отозвался Зиппо, осторожно пробираясь вперед. – Они раскиданы по всему замку.
Они достигли верхней площадки лестницы. Справа виднелась дверь, через которую несколькими часами раньше прошли Джонатан и колонна скелетов. Слева располагался огромный холл, открытый и ярко освещенный, как днем. Джонатан подумал, что больше ему не придется пробираться украдкой. Похоже, ему оставалось только броситься вперед с криком. Такое впечатление, что этим всегда все кончалось. Зиппо, однако, придерживался другого мнения.
– Я пойду на разведку. Подождите здесь.
Он с небрежным видом шагнул в холл. Но не успел он пройти и десяти футов, как до него дошло, что он все еще держит в правой руке огромный железный ключ, бородка которого торчит у него между пальцев. Он с судорожным вздохом остановился, повернулся и бросил ключ Джонатану; тяжелая железка ударила его в грудь и со звоном упала на каменный пол. Джонатан нагнулся, поднял ее и сунул в карман.
Небрежный вид Зиппо полностью улетучился. Маг исподтишка оглянулся по сторонам и слегка съежился, словно, пригнувшись и сделавшись меньше ростом, мог стать менее заметным. Но обвинительных криков не последовало – в зале царило безмолвие. В нем никого не было. Зиппо замахал рукой, как ветряная мельница, и Джонатан, перехватив поудобнее свою дубину, осторожно вышел из тени и вместе с Зиппо торопливо пересек зал, направляясь к другому коридору.
Справа от них поднималась вверх длинная каменная лестница. Пробегая мимо, они услышали отрывистый лай, эхом отдавшийся вниз по лестничному колодцу. Джонатан, не задерживаясь, нырнул в темноту следующего коридора, но там резко остановился и прислушался. И вновь где-то сверху раздался лай.
– Откуда он идет? – спросил Джонатан, узнавший лай Ахава. – Там, наверху, есть камеры?
– Нет, – покачав головой, прошептал Зиппо. – Все камеры находятся в подземельях. Наверху расположена лаборатория и несколько небольших холодных комнат, в которых нет ничего, кроме привидений. Гном половину ночи бродит по ним, колдуя и насылая чары.
Джонатан какое-то мгновение стоял, обдумывая услышанное.
– Значит, лаборатория?
– Боюсь, что так.
– Тогда пойдемте взглянем на нее, – решительно сказал Джонатан и, повернувшись, направился к лестнице.
– О нет! – закричал Зиппо. – Без сомнения, у гнома там сейчас полным ходом идет какой-нибудь ужасный эксперимент. Он вивисекционист. Мы не должны заходить в
Ахав залаял опять, Джонатан ринулся вверх, перескакивая через две ступеньки, и Зиппо был вынужден последовать за ним; им пришлось преодолеть несколько витков лестницы, прежде чем они оказались на площадке. Пробегая мимо пыльного окна, Джонатан мельком увидел вдали пляж и ряды зеленых, похожих на стеклянные, волн и в этот же момент почувствовал, что сердце у него стучит как сумасшедшее, а воздух входит и выходит из его рта с достаточно громким свистом, чтобы известить каждого, кто находится в пределах слышимости, что кто-то только что взбежал вверх по ступенькам. Зиппо, должно быть, подумал о том же, потому что зажал себе рот обеими руками и дышал сквозь них, делая короткие, судорожные, свистящие вдохи.
Они постояли на площадке, чтобы немного отдышаться, но очень скоро Джонатан указал на слегка приоткрытую дверь. Из-за нее доносились рычание и лай, и Джонатан был очень рад этому обстоятельству. Шум поможет скрыть звук их дыхания и топот шагов по каменному полу.
Он прижался к стене и осторожно подкрался к двери. Когда Ахав на мгновение замолчал, Джонатан остановился. Он слышал низкий смех, слышал, как кто-то хихикает про себя. Ему казалось, что этот смех направлен на него и Зиппо, что кто-то, очевидно гном, наблюдает за тем, как они крадутся вдоль стены, и вот-вот набросит им на головы сеть или спустит на них армию гоблинов. Но никакие гоблины не появились. Ахав опять зарычал, и Джонатан подобрался к двери поближе и заглянул сквозь щель между ней и косяком в лабораторию. Он боялся, что Ахав почует его присутствие и прекратит рычать, но этого не случилось. Ахав был слишком занят, возмущаясь тем, что его запихивают в маленькую клетку, стоящую у стены.
Клетка Ахава была одной из многих. С двух сторон от него сидели опоссум и свинья, а клетку сверху занимала самая большая жаба из всех, которых когда-либо видел Джонатан, моргающая с присущим всем жабам ошеломленным видом. Снизу размещались барсуки и еноты, а также одно длинноносое тупое на вид животное, которое Джонатан не смог опознать, нечто вроде бэламнийского пекари [3] . Никто из них не обладал и половиной решительности Ахава.
В центре помещения стоял длинный деревянный стол. Над ним было подвешено какое-то приспособление – скрученные в спираль агрегаты и отводные трубки, ведущие к расположенным вдоль дальней стены стеклянным сосудам, от которых шел пар и в которых что-то булькало и взрывалось. Сквозь нечто вроде окошка в потолке внутрь проникал мрачный солнечный свет. С потолка свисало с полдюжины человеческих скелетов в разной стадии раскомплектованности, как будто у них систематически изымали кости. Позади них, у другой стены, располагались чудовищно огромные стеклянные емкости, заполненные прозрачной зеленоватой жидкостью. Внутри плавали куски человеческих тел – руки, ноги, внутренние органы, а в одном сосуде – голова с расширенными глазами, окруженная черными курчавыми волосами. Ее рот был открыт, словно она пыталась в ужасе закричать, и Джонатану показалось, что она смотрит прямо на него сквозь щель в двери, так же как она смотрела на него несколько ночей назад, когда ее сунул ему в лицо вампир, плывущий на лодке в тумане, окутывающем реку Твит.
3
Пекари – разновидность американской дикой свиньи. (Примеч. ред.)
Джонатан внезапно осознал, что уже долгое время не отрывает глаз от головы в сосуде. Зиппо дергал его за пиджак, Ахав же опять замолчал, и насмешливый хохот Шелзнака заполнил коридор вокруг них. Но за этим по-прежнему не последовало ни врывающихся гоблинов, ни вываливающихся откуда-нибудь скелетов. Вместо этого контрапунктом к хохоту Шелзнака послышался низкий грудной смешок – жизнерадостный смех, который был совершенно неожиданным в этом полном ужасов помещении. Джонатан вновь заглянул в дверь и увидел, как Шелзнак, одетый в белое и без своей обычной шляпы, ведет бедного Сквайра Меркла к столу, стоящему в центре комнаты.