БЕЛАРУСЬ ЛИТОВСКАЯ или почему Минск не отмечает 1000-летие своей истории
Шрифт:
Или обратить внимание историков на княжну Марию Васильковну (1120-1194), дочь полоцкого князя Василька Святославича, правнучку князя Всеслава "Чародея", разными исследователями, считающими княжну Марию возможным автором "Слова о полку Игореве" или, по крайней мере, причастной к появлению этого шедевра древней Руси, Киевской Руси.
(Г. Сумаруков, "Затаенное имя: Тайнопись в Слове о полку Игореве", Изд-во МГУ, 1997, А. И. Судник, "Полоцкая княжна Мария Васильковна — автор Слова о полку Игореве", 2008, Наследие Полоцкой земли; вып. 6.
Н. С. Серегина, "Мария Васильковна, сестра Изяслава, и "Слово о полку Игореве", " Полоцкая княжна Мария Васильковна — автор "Слова о полку Игореве": исследования тайнописи" ([email protected]). И многие другие).
Но такая версия
Необходимо отдельно упомянуть о наставнике детей русского царя, Алексея Михайловича, о беларусе — Симеоне Полоцком (1629–1680 гг.), подлинное имя которого Самойла (Самусь) Ситнянович-Петровский. Он был, к тому же, и сторонником объединения христианских церквей, одним из самых образованных людей своего времени. Симеон Полоцкий был первым профессиональным писателем, владеющим и пишущим на четырех языках, создателем русских переводов Библии и стихотворного перевода Псалтыря, одним из организаторов первого на Руси театра, автором проекта первого российского высшего учебного заведения, по которому потом создавалась в Москве Славяно-греко-латинская академия. Так знания, письменность, литература из одной ветви славянства трудами наших земляков перетекала в другую.
Ломоносов в этой академии постигал искусство стихосложения по учебникам, книгам нашего замечательного писателя и поэта — "Рифмологион или стихослов" и "Вертоград многоцветный".
Весь этот исторический, культурный пласт, вся древнейшая история моей Беларуси, имена почти всех ее выдающихся ученых и литераторов, лучших представителей всего славянства, были вычеркнуты из школьных учебников моего времени советскими цензорами, исповедующими великодержавный русский шовинизм. А до этого, еще в царское время, уж постаралась и ортодоксальная московская церковь, которая предавала анафеме и попросту сжигала, например, книги Симеона Полоцкого (Петровского-Ситняновича), и запрещала даже упоминать его произведения, как еретические, не забыв воспользоваться плодами его усилий — Славяно-Греко-Латинской академией в Москве, первым в России всесословным учебным заведение (1687 год). Московские патриархи, как и католические "отцы", благословляли на сожжение не только беларуские книги, но и отправляли на костер "вольнодумцев" и "вероотступников" (Казимира Лышчинского в 1688 году — варшавские католики, а в 1738 году православные священники сожгли флотского капитан-поручика Александра Возницина и еврея Боруха Лейбова). Это разрушение национальной беларуской культуры занимает почти два столетия и длилось до 1917 года.
Только несколько лет, в 20-годы ХХ столетия, уже после большевистской революции, после разгрома руководства независимой "Белорусской Народной Республики" и очередного присоединения ее к России, уже не имперской, но федеративной, Беларуси дали вздохнуть московские цензоры. Но убоявшись возрастающего патриотического подъема нации, объявили этот духовный подъём "нацдемовщиной", и стали планомерно уничтожать его лучших представителей.
В эти годы начался новый этап борьбы московских большевиков, "горячих русских патриотов", с национальным движением в Беларуси. Тут же были найдены и ярлыки и определения: "Листопадовщина" (а также "прищеповщина" и тому подобная "нацдемовщина") — это когда трое и более человек собираются вместе и начинают общаться по-белорусски. А если к тому же один из них является специалистом в белорусской истории или филологии, то стопроцентно "готово дело — контрреволюционная организация"(Сергей Крапивин, " Юрка Листопад — последний непуганый белорус", СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ | 06/04/2007).
Беларуский язык в предвоенные, советские годы перестал быть государственным языком и под предлогом "двуязычия" республики был вытеснен из всех сфер общественной
Что тут уже говорить о древнем названии страны — "Литва" применительно к БССР, третей по значению республики СССР, члену ООН.
Но не все так плохо, все-таки пробуждается и возрождается самосознание народа по мере изучения собственной истории, долго закрытой для народа. Беларусь, ее народ начинают осознавать, что его корни теряются в древней Литве, что Литва — это его отчий дом.
Наш земляк, великий польский поэт Адам Мицкевич (1798–1855 гг.), который родился под Новогрудком, свое отечество называл Литвой. Беларуский писатель XIX ст. В. Дунин-Мартинкевич (1807–1884 гг.), которого также нельзя подозревать в отсутствии беларуского национального самосознания, считал, что он вырос среди литвинов. Уроженец Гродненщины Кастусь Калиновский, революционная деятельность которого приходится на 60 годы XIX столетия, и который всегда обращался к своему народу на беларуском языке, как правило, называл родной край Литвой". (Николай Ермолович, "Белорусское государство Великое княжество Литовское", www.petergen.com/history/).
Только Достоевский чурался своей родины и все пытался войти в круг западноевропейской культуры с черного хода, хотя и проявил к концу жизни некоторый интерес к своим корням, к родине своих предков — Пинскому Полесью. Он, как и его отец, долго не желал вспоминать о своем происхождении.
Михайла Глинка вообще не размышлял на эту тему, рано уехав из родной Смоленщины, витая в музыкальных сферах Санкт-Петербурга.
Литвины-беларусы, особенно сельское население, никогда не путали себя с русинами, а тем более с московитами, отличали себя и от Польши, равно как и от России, но получить образование на своем языке в составе "Жечи посполитой" или Российской империи не имели возможности несколько столетий. В Вильне (Вильнюс), где был основан первый университет ВКЛ (1579 год), преподавание велось на латыни, а после разделов Польши, "царским изволением", было возможно еще на польском языке.
Кроме самоназвания "Литва", "литвинов", жителей центральной и западных краев Беларуси называли еще и "белая русь", что тоже имеет свои исторические корни, уходящие по некоторым сведениям в ХIII век. Но это еще более сложный вопрос и требует дополнительных изысканий, которые продолжаются до настоящего времени, в частности с вводом в научный оборот "дублинской рукописи" 1274 года. Именно этим термином и воспользовались "специалисты-историки" царской России для нивелировки целого народа под "общерусское славянство". Белая Русь — часть Великой Руси, что уж тут придумывать. История этого названия изложена в замечательной работе: Алесь Белы, "Хроніка Белай Русі", Chronicon Russiae Albae, ("Нарыс гісторыі адной геаграфічнай назвы", бел. яз. — "Очерк по истории одного географического названия").
"Да, хоть горшком...", так и хочется сказать всем участникам этого терминологического спора, народ-то все равно существует и не утратил, несмотря ни на что, своей идентичности, самосознания, свой менталитет. Сопротивляется и повальному распространению русского языка. Ну, стал с подачи Екатерины II, называть себя "беларуским" народом. Правда, не вся нация. Это настолько распространенное явление во всем мире — расхождение в самоназвании и названии нации за пределами ее границ, или способы употребления народом одной страны двух и более языков и названий. Примеров много, что Грузия (Сакартвело) и грузины, что Нидерланды (Голландия) или Бельгия, или Индия, где чужой, английский язык является официальным.