Белая Бестия
Шрифт:
— Стаканчик испанского хереса и кофе, пожалуйста. — Мужчина занял указанное таверньером место.
Это был Юрий Михайлович Тужилин, приехавший в Ле Руре из Сен-Пона на автомобиле. Мотор ему передали тот, что поджидал в Каннах Луневского, Белоглазову и Бекасова. Но в силу того, что последние двое исчезли в неизвестном направлении, авто решили предоставить подполковнику. Для этого ему понадобилось морским путем добираться из Ниццы до Канн. Такси решили не использовать. Видно, перестраховывался полковник Васнецов. У племянницы
— Что у вас здесь случилось за огненное представление? — спросил он, располагаясь в широком плетеном ивовом кресле и передавая шляпу хозяину заведения.
— Дом Лафаров сгорел. Подчистую. Молодой Мишель Лафар погиб, кажется, под Верденом, а его старики перебрались сразу после войны в Марсель. Перед этим, вроде бы, кому-то сдали дом. Больше о них никто не слышал. Наверное, умерли. Дом пустовал. Возможно, в него забрались клошары, да с пьяных глаз спалили. Вместе с собой.
На Фурнье обернулся молчаливый старик Делаж. Его красный нос сливался по цвету с Мерло в рюмке.
— Клошары к дому Лафаров на шикарном авто подкатили? — задал он вопрос, отчего Жан аж открыл рот. Подобной длинной фразы он никогда не слышал от Делажа.
— Сгорел и мотор? — спросил с наивным видом подполковник.
— Да, — как бы нехотя кивнул таверньер. — Говорят, что рядом стояло авто.
— А марка?
— Что?
— «Renault NN Torpedo», — ответил за Жана старик. — Я новинками техники давно интересуюсь. По обгоревшему остову точно «Renault».
— А что же в доме, нашли… ну трупы этих самых бродяг, кости? Или еще что?
— Разве чего найдешь? — ухмыльнулся старик. — Горело, как в преисподней, да еще что-то там взорвалось.
— Взорвалось?
— Да, Муссон и Ниве, что живут неподалеку, говорили, что внутри что-то бабахнуло, а уж потом запылало. Или наоборот, но это неважно. Долго потушить не могли.
Тужилин сделал глоток хереса, как бы ненароком произнес:
— Французы говорят быстро, а действуют медленно.
— Вы, вероятно, месье, англичанин, судя по произношению? — спросил, прищурившись, старик.
А Жан застыл с фужером, натертым уже до алмазного блеска, как будто на него напал столбняк. Он долго смотрел на «англичанина», потом сказал, выделяя каждое слово:
— Сколько нелепостей говорится людьми, только из желания сказать что-то новое.
Делаж перевел взгляд с Тужилина на Фурнье, потом обратно, тяжело вздохнул, допил свое вино и вышел из таверны.
Жан опустился напротив подполковника.
— Вы из Ниццы?
Юрий Михайлович кивнул:
— Николай Николаевич велел вам кланяться. Что здесь произошло, где Бестия с Бекасовым, неужели сгорели?
Таверньер развел руками
— Я и сам толком ничего не пойму. По договоренности с Филином, приготовился ждать, когда на меня выйдут коминтерновцы, чтобы свести их с Бестией. А тут такое.
— Филином?
— Извините, вы, возможно, не знаете, так в Союзе называют полковника Васнецова.
— Хм, он действительно похож на эту хищную птицу.
— Ну да, не в обиду ему. Так вот. — Фурнье приблизил свой ноздреватый нос к лицу Тужилина. — На меня уже вышли вчера интересующие нас люди.
— Вот как! Нападение на жандармский участок в Антибе было совершенно только этой ночью, а на вас уже кто-то вышел. Странно. Белоглазова и Бекасов могли лишь утром приехать в Ле Руре. Если вообще приехали.
— Но дом-то сгорел.
— Они что, приехали и сразу сами себя спалили?
— Абсурд.
— Нет, дорогой мой господин Фурнье. Ничего абсурдного в жизни не бывает. Все имеет свое логическое объяснение. Именно поэтому мы, сыщики, и раскрываем преступления.
— Вы сыщик? — округлил глаза Жан, но сразу потупил взор. — Я хотел спросить…
Но так и не придумал, что он хотел спросить. А Тужилин предложил ему рассказать о беседе с «красными эмиссарами».
— Вчера вечером ко мне в таверну зашел симпатичный молодой человек, с родинкой на щеке. — Фурнье указал пальцем, где у мужчины была родинка под правым глазом. — Глаза голубые, полупрозрачные, будто топазы.
— А ботинки?
— Что ботинки?
— Какие на нем были ботинки? Цвет, стоптанные ли?
— А-а. Хм. Кажется, коричневые, обычные летние. Вполне приличные. Нет, не стоптанные, точно.
— Значит, приехал на своем авто или такси. Понятно. Вы его видели здесь или где-нибудь еще?
— Нет, иначе бы сразу вам сказал.
— Не удивляйтесь моим вопросам, месье Фурнье, а просто на них отвечайте. Руки.
— Что? Ах, руки. Он их все время куда-то пытался спрятать, да. То в карманы брюк, то за лацкан светлого пиджака. На правом указательном пальце, я успел заметить, большой белый шрам. И еще шрамчик над правой бровью. Тоже белый. Размером с оливу.
— Видите как славно, почти получился законченный портрет незнакомца. Так он вам что, сразу и сказал, что ищет контакт с «Ривьерой»?
— Когда все посетители разошлись, он подошел ко мне и заявил, что знает о моих связях с красными бандитами, орудующими на юге Франции, и если я не заплачу ему прямо сейчас 5000 франков, он донесет на меня в полицию.
— Прием «кавалериста». С наскока и шашкой по голове.
— Я сказал, что он ошибается и чтобы уходил, иначе я сам позову жандармов. Тогда он как-то нехорошо рассмеялся и сказал, что руководство «Немезиды», которую он представляет, хочет встретиться в ближайшее время с самой Белой бестией или ее соратниками.