Белая болезнь
Шрифт:
Гален. Не могу, но… Я знаю, что это для меня громадная честь, но…
Сигелиус. Но вы намерены и в дальнейшем лечить своим методом только сами, так?
Гален. Так, господин советник. Я хотел бы… и в клинике… проводить его сам.
Сигелиус. А потом вы опубликуете ваш метод?
Гален. Да… то есть на определенных условиях.
Сигелиус. На каких же?
Гален. Я предпочел бы говорить о них позже, господин советник.
Сигелиус (садится за стол). А, понимаю, вы хотите проверить свой метод в моей клинике, а дальнейшее его применение сделать своей монополией. Таков ваш
Гален. Да, господин советник. Вернее…
Сигелиус. Погодите. Это безграничная наглость — требовать нечто подобное от клиники Лилиенталя, доктор Гален. У меня руки чешутся спустить вас с лестницы. Я понимаю: каждый врач хочет получить доход от своих знаний. Но превращать лечение в коммерческую тайну недостойно врача. Так ведут себя знахари, шарлатаны и спекулянты. Это, во-первых, негуманно по отношению к страдающему человечеству и, во-вторых…
Гален. Но ведь я, господин советник…
Сигелиус. Одну минуту! Во-вторых, это не коллегиально по отношению к другим врачам. Они тоже хотят лечить своих пациентов, коллега: ведь они живут этим. Вот так-то. Вы смотрите на свой метод только как на источник дохода. Я должен, к сожалению, подходить к нему как ученый и врач, сознающий свой долг перед человечеством. Наши точки зрения кардинально отличны. Одну минуту. (Берет телефонную трубку.) Пошлите ко мне сюда первого ассистента. Да, немедленно! (Вешает трубку.) Как позорно пала врачебная этика! То и дело объявляются кудесники, которые загребают деньги с помощью всяких сомнительных секретных методов лечения. Но использовать для рекламы мою научную клинику — с таким бесстыдным предложением ко мне не обращался еще никто!
Стук в дверь.
Войдите!
1-й ассистент (входит). Вы меня вызывали, господин советник?
Сигелиус. Подите сюда. В каких палатах у нас morbus Tshengi?
1-й ассистент. Почти во всех, господин советник. Во второй, четвертой, пятой…
Сигелиус. А бесплатные пациенты?
1-й ассистент. Для бедных у нас отведена тринадцатая палата.
Сигелиус. Кто ведет эту палату?
1-й ассистент. Второй ассистент.
Сигелиус. Хорошо. Передайте от моего имени второму ассистенту, что с сегодняшнего дня все врачебное наблюдение в палате номер тринадцать и лечение там проводит вот этот коллега — доктор Гален. Это будет его палата.
1-й ассистент. Слушаю, господин советник, но…
Сигелиус. Что вы хотите сказать?
1-й ассистент. Ничего, господин советник.
Сигелиус. То-то. А мне показалось, что у вас есть возражения. Далее, передайте второму ассистенту, что ему не должно быть никакого дела до того, как и чем доктор Гален будет лечить своих больных. Прошу соблюдать это в точности.
1-й ассистент. Слушаю, господин советник.
Сигелиус. Можете идти.
Ассистент уходит.
Гален. Не знаю, как благодарить вас, господин советник.
Сигелиус. Не за что. Я действую исключительно в интересах медицины, коллега. Ради нее надо поступаться всем, даже крайним отвращением. Если хотите, можете сейчас же посмотреть на своих больных. (Берет трубку.) Старшая сестра, проводите доктора Галена в тринадцатую палату. (Кладет трубку.) Сколько времени потребует ваш курс лечения?
Гален. Шести недель будет достаточно.
Сигелиус. Вот как? Да вы, видно,
Гален (пятится к дверям). Право… я вам… безмерно признателен, господин советник…
Сигелиус. Желаю удачи. (Берет перо.)
Гален неловко выходит.
(Бросает перо.) Презренный спекулянт! (Встает, подходит к зеркалу и тщательно осматривает свое лицо.) Нет, ничего. Пока ничего…
Занавес
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Семья вечером за столом.
Отец (читает газету). Опять пишут об этой болезни. Покоя от нее нет. И так хватает забот…
Мать. С той дамой на третьем этаже совсем плохо. К ней уже и зайти никто не решается… Ты заметил, какой запах на лестнице?
Отец. Нет. Ага, вот интервью с надворным советником Сигелиусом. Это мировая величина, мамочка; ему можно верить. Вот увидишь, он подтвердит мое мнение…
Мать. Какое?
Отец. Что все эти страхи насчет белой болезни — ерунда. Где-нибудь обнаружился случай проказы, а газеты тотчас создают сенсацию. Известно, каковы люди: стоит кому-нибудь слечь с гриппом, все кричат, что у него белая болезнь.
Мать. Сестра пишет, что у них тоже полно этих больных.
Отец. Вздор. Это все паника. Вот интересно, что Сигелиус заявил: эта болезнь пришла из Китая. Видишь, я всегда говорил: надо превратить Китай в европейскую колонию, навести там порядок — и дело с концом. Зря мы даем существовать таким отсталым странам. Голод, нужда, гигиены никакой — и вот и:; кольте, белая болезнь. Сигелиус говорит, что она псе таки заразна. Надо бы принять меры.
Мать. Какие?
Отец. Запереть всех этих больных, изолировать их от здоровых. У кого появилось белое пятно, тот сразу вон! Как это ужасно, мамочка, что у нас в доме оставляют умирать эту бабу! Стало страшно домой приходить. Такое зловоние на лестнице…
Мать. Я бы ей хоть супу отнесла. Ведь она совсем одна.
Отец. И не думай. Там зараза! Ты со своим добросердечием занесешь нам сюда болезнь… Этого еще не хватало! Надо бы наш коридор продезинфицировать.
Мать. Чем?
Отец. Постой-ка… ах, какой осел!
Мать. Кто?
Отец. Да этот газетчик. Пишет, что… Удивительно, как цензура пропустила. Разрешать такой вздор! Я вот напишу в редакцию, они не обрадуются! Ах, идиот!
Мать. Да что там такое сказано?
Отец. Он пишет, что от этой болезни невозможно уберечься… что она угрожает всем, кому под пятьдесят лет…
Мать. Покажи!
Отец (швырнув газету на стол, бегает по комнате). Кретин! Как ан смеет писать такие вещи. Не буду больше покупать эту газету! Я им покажу! Я этого так не оставлю!
Мать (читает). Послушай, отец, да ведь это слова самого профессора Сигелиуса.
Отец. Вздор! Не может этого быть при нынешнем уровне науки и цивилизации. В средние века мы живем, что ли, чтобы нас губил мор?! Да разве пятьдесят лет — много? А у нас один сослуживец заболел, ему всего-навсего сорок пять. Где же справедливость, если болеть этой штукой должны только те, кому под пятьдесят?! Почему, спрашиваю я, почему?