Белая дама
Шрифт:
У Деве был широкий круг друзей. Не только в почтово-телеграфном управлении, но и в других местных предприятиях и учреждениях сложило много его бывших товарищей по Льежскому университету. Кроме того, он пользовался влиянием среди духовенства. Деве внушал доверие своим знакомым.
В оккупированной Бельгии немцы установили свирепый режим террора. Было почти невозможно бежать из страны, чтобы вступить в бельгийскую армию. Разведывательная работа оставалась единственным выходом для людей, ощущавших потребность в патриотической деятельности. Среди бельгийского населения многие были готовы пожертвовать жизнью, семьёй, имуществом, чтобы освободить родину от Немецких захватчиков. Многие из разведчиков военного Бремени, завербованных на оккупированной территории, принадлежали к виднейшим
Деве нашёл благоприятную почву для своей деятельности. Он вскоре собрал группу патриотов, готовых целиком [14] посвятить себя созданию разведывательной организации. Из них наиболее крупной личностью был Шовен, профессор физики при институте Монтефиоре, известном льежском инженерном высшем учебном заведении. Деве избрал Шовена соначальником новой организации.
Эти два человека представляли резкий контраст. Деве, высокий, худой, брюнет, с небольшой бородкой, обладал суровой наружностью аскета. Сорокалетний Шовен был низенький, блондин, с длинной бородой, мягким, женственным голосом и весёлым нравом. Но оба они принадлежали к лучшим умам Льежа и знали, с чего начать свою работу.
Методы германской контрразведки не представляли больших тайн для Деве и Шовена. В течение двух лет они были свидетелями борьбы между союзной разведкой и германской тайной полицией. В одном только Льеже было расстреляно около 50 разведчиков, не говоря уже о нескольких сотнях приговорённых к различным срокам тюремного заключения. Деве и Шовен с самого начала отдавали себе отчёт в том, что для успеха дела было необходимо выработать новые методы.
Прежде всего, как того требовала логика, они изучил постановку дела в организации Ламбрехта. Деве был всецело в курсе работы своего двоюродного брата — между ними не было секретов. К тому же отец Дез-Оней, правая рука Ламбрехта, был одним из интимных друзей Деве. Систематически, шаг за шагом, была изучена вся история разведывательной группы Ламбрехта.
Было совершенно очевидным, что Ламбрехт совершил две серьёзные ошибки: он навлёк на себя арест, во-первых, тем, что выполнял сам наиболее опасную работу, во-вторых, тем, что был известен всем своим агентам.
Отсюда Деве и Шовен заключили, что те агенты, например, курьеры, которые постоянно подвержены опасности ареста, должны быть совершенно изолированы от остальной организации. Они решили разделить Бельгию на четыре сектора и каждый сектор поручить ответственному агенту, главе самостоятельной, обособленной ячейки. Связь с руководящим центром должна была осуществляться таким путём, чтобы скомпрометированную низовую организацию можно было немедленно изолировать. Отцу Дез-Онею была дана инструкция прощупать всех агентов Ламбрехта и завербовать по возможности большее число их в новую организацию. [15]
Не удовлетворившись этими мерами предосторожности, Деве и Шовен решили создать собственную контрразведку для слежки за немецкой тайной полицией. Александр Нёжан, начальник бельгийской полиции в Льеже, был деверем Шовена; к нему они и обратились за помощью. Во время оккупации бельгийская гражданская полиция сохранила свои функции и, как в мирное время, несла ответственность за пресечение уголовных преступлений.
Так как бельгийская полиция находилась под контролем немецкой тайной полиции, Нёжан знал в лицо всех немецких агентов в Льеже. Он не только снабдил Деве и Шовена их фотографиями, но, как увидим ниже, его своевременные сигналы не раз предотвращали угрожавший провал. Наконец, во многих случаях Нёжан. помогал разоблачать агентов-провокаторов, завербованных немцами из подонков бельгийского населения. Большинство арестов было делом рук провокаторов. Немца бельгийские патриоты могли узнать по наружности и акценту, но они часто попадались в западню, расставленную изменником-бельгийцем.
Новая организация нуждалась в средствах. Многие агенты могли работать без денежного пособия, но другим приходилось поддерживать семью, и нельзя было требовать от них, чтобы они бросили свою основную работу, не получив взамен других средств к существованию.
22 июня 1916 года состоялось важное совещание Деве, Шовена и Дез-Онея.
Дело налаживалось. Оставалось самое трудное и опасное — установить связь с союзниками. [16]
Глава III. Связь с союзниками установлена
В своих сношениях с внешним миром Деве и его товарищи зависели от агентов союзников в Голландии. Целый год работа не клеилась. Только благодаря мужеству, стой кости и решимости руководителей организация «Служба Мишлена» не прекратила своего существования. Представители союзной разведки в Голландии совершили достаточно ошибок, чтобы отдать «Службу Мишлена» в руки германской тайной полиции. Но организации везло, и провала не было.
Прежде всего «Служба Мишлена» связалась с французской разведкой. Помимо разведки и другой подпольной работы Дез-Оней занимался раздачей писем бельгийские солдат их родным и близким. Эти письма направлялись посредникам в Голландию, а затем пересылались на оккупированную территорию посредством барж, груженных американским продовольствием. Такой способ связи был слишком медлительным для пересылки разведывательных донесений — рейс между Роттердамом и Антверпеном часто продолжался целый месяц, — но для писем с фронта время было не столь важным фактором, а баржи представляли собой прекрасное средство маскировки. Однажды Дез-Оней получил, вместе с пачкой писем, записку от Феши, агента французской разведки в Маастрихте (Голландия), который просил его организовать разведывательную службу и обещал предоставить в его распоряжение курьеров для пересылки донесений. Таким образом, возникла возможность установить контакт с внешним миром.
Дез-Оней, не теряя времени, поспешил передать Шовену и Деве предложение Феши. Как ни желательно было им переслать донесения наблюдательных постов из Льежа к Жемеля, — а эти донесения уже начали накопляться, — Деве и Шовен колебались. Нёжан, руководивший теперь контрразведкой «Службы Мишлена», уведомил их несколько дней назад об аресте трёх французских агентов — Мари Биркель, Фокено и Крёзена. Их выдал голландец Бертрам, немецкий агент, которому удалось проникнуть во французскую разведку в Маастрихте. Деве и Шовен благоразумно отклонили предложение Феши и дали ему следующий ответ: «Ваше требование не упало на бесплодную почву. Имейте терпение». Их осторожность оказалась оправданной. Через некоторое время Снидерс, владелец [17] баржи, привезшей письмо от Феши, был арестован на границе. Правда, Феши не играл роли в этих арестах. Три задержанных французских агента не были связаны с ним, а Снидерса выдал беженец, которого он взялся перевезти через границу.
Встревоженные арестами, руководители «Службы Мишлена» решили отправить собственного делегата в бельгийский генеральный штаб во Франции, чтобы ознакомить его с положением вещей и просить предоставить надёжного курьера для передачи донесений. Обратились к Дез-Онею с просьбой указать подходящего человека для такой поездки; он назвал Биэ, бельгийского инженера, намеревавшегося перейти границу, чтобы вступить в бельгийскую армию. Повидавшись с Биэ, Деве и Шовен решили, что это человек надёжный, и сообщили ему детали его миссии, говорились, что ежедневно, за исключением воскресений, в половине двенадцатого утра женщина в зелёной фетровой шляпе будет ожидать курьера из Голландии в церкви св. Дениса в Льеже; он подойдёт к ней с паролем «Изер», она ответит: «Золотой лев». Затем курьер из Голландии вручит ей письмо и условится о времени и месте следующей встречи. Биэ должен был известить о своём прибытии в Голландию, напечатав условное объявление в газете «Ньиве-Роттердамсе-Курант».