Белая кошка в светлой комнате

Соболева Лариса Павловна

В понятиях Гены «кинул» означало «надул». Но ремонт здания – это не квартиру привести в порядок, кому надо пахать бесплатно, пусть даже и на родственника? Очевидно, Станислав любитель халявы, а парни Валентина требовали денег за свой труд. Неужто бизнесмен-плиточник не понимает элементарных отношений работодателя с рабочими?

– И все? – спросил Гена.

– Разве нужны дополнения?

Гена попрощался с братом Музы.

13

День завершился затянувшимся совещанием в кабинете Щукина. Гоняя чаи, Гена, Вадик и Архип Лукич обсуждали результаты опросов, которые, к сожалению, не радовали. Версию Ангелины Щукин сразу же отверг:

– Шляпа

не обознался. При таком количестве совпадений случайность сомнительна, поэтому не будем останавливаться на этой версии. А вот Станислав меня заинтересовал. Вернее, его отношение к мужу сестры заинтересовало. Надо, ребята, подробнее выяснить, что за конфликт был между потерпевшим и Стасом, возможно, все не так, как обрисовал плиточник. – Он отхлебнул горячего чая, после паузы выложил: – Когда я выходил от Дарьи Ильиничны, мне пришла на ум другая версия, давайте ее обсудим. Некто, зная загадочные убийства мужчин из семьи Валентина, мог воспользоваться этой историей. Но опять же нужна веская причина, по которой этот «некто» пришел и начал пальбу. В этом смысле Стас Тригуб представляет для нас интерес. Он брат Музы, наверняка слышал от той же сестры, какая судьба постигла деда и отца Валентина, потом каким-то образом разузнал подробности. Пока Стас единственный, у кого есть мотив, следовательно, он и мог инсценировать похожее нападение. Причем сам Валентин относится к нему непредвзято.

– Архип Лукич, я бы с вами согласился, если б пистолеты были разные, – сказал Гена. – А пистолет не только той же модели, но и вообще один. Где же Стас взял именно тот пистолет, из которого убили отца и деда Валентина?

Щукин опустил глаза в чашку – Гена привел убедительные доводы, а у него нет опровержения. Архипу Лукичу стало неловко перед молодежью со свежими мозгами, так как он уцепился за несостоятельную версию, но признать ошибку не торопился, не хотел терять авторитет. Это была слабость, сильный и уверенный человек плюет на свои ошибки и идет дальше. В сущности, ошибки определяются в конце пути, а пока не стоит пренебрегать даже бредовыми идеями.

– Видишь ли, Гена, – неторопливо формулировал мысль Щукин, – иногда складываются обстоятельства, не поддающиеся ни анализу, ни логике. Я допускаю случайность, когда пистолет странным образом попал в руки Шляпы вместе с историей семьи Самойловых. Наша задача проверить все версии, поэтому списывать Стаса, имеющего мотив…

– Мотив мизерный, – принял Вадик сторону Гены.

– …не будем! – закончил свою фразу Щукин. – Надо лишь выяснить, насколько глубок был конфликт между Валентином и Стасом. Этим займетесь вы. Вам следует опросить рабочих Валентина, но по отдельности. А я…

И Щукин задумался, ибо не знал, как объяснить ребятам, что он намерен заниматься несуществующей версией. Наконец мысль обрела точную формулировку. Да, версии нет. Ну, нет ее, и все! А заниматься ею Архип Лукич будет. Каково? Даже самому смешно стало. Щукин и усмехнулся, затем налил себе в чашку остывшего чаю и бодренько, если не сказать весело, заговорил:

– Не знаю, как вам, а мне интересно, что за тайна прячется за семью пулями. Она меня прямо-таки заворожила. Промежутки между убийствами из пистолета «вальтер» были большими. Смотрите: первое убийство совершено на шахте в пятьдесят пятом году, второе в шестьдесят первом, последнее в семьдесят пятом. Двадцать лет разделяет первое убийство и последнее. Наконец, совершено покушение на Валентина, а это плюс еще почти тридцать лет, итого пятьдесят. Троих уложили наповал, четвертый жив. Есть, есть некая тайна во всем этом, и есть логика, но пока она недоступна нам. Побывав у Дарьи Ильиничны, я никак не освобожусь от ее рассказа, и чем больше думаю о той истории, тем она становится менее понятной.

– Что ж там непонятного? – изумился Вадик.

– Видишь ли, я пока

не смогу объяснить, чем меня не устраивает рассказ Дарьи Ильиничны, поэтому займусь теми людьми, кто знал Фрола Самойлова. Возможно, причина именно в нем, ведь не зря столько раз стреляли, так сказать, по одной фамилии. И это вторая версия, но… мне не удается ее сформулировать.

– А убийство на шахте? – возразил Вадик. – Фамилия там другая, а пистолет тот же. И количество пуль одинаковое.

– Три человека перевешивают одного, – резонно заявил Щукин.

– Архип Лукич, – настороженно произнес Гена, – вы собираетесь раскрыть убийства столетней давности?

– Нет, что ты! – расхохотался Щукин, хотя и подумал про себя, что было бы неплохо подсунуть всем бомбу – раскрыть те преступления, но… – Это невозможно, потому что убийства остались нераскрытыми по горячим следам, где уж нам справиться, имея на руках только папки Натана Ефимовича. Но мне хотелось бы понять, за что убили деда и отца Валентина.

– Разве это не одно и то же? – усмехнулся Вадик. – Если вы поймете, за что их убили, соответственно догадаетесь, кто это сделал. А потом мы все дружно сходим на кладбище и постоим у могилы убийцы, потому что его давно нет на свете.

– Ну, может, я неправильно выразился, – дал задний ход Щукин. Он не мог убедить ребят в том, в чем сам не был уверен, чувствовал, что они скептически относятся к его идее покопаться в прошлом. Вообще-то он обязан давать отчет о своих действиях только вышестоящему начальству, а оперативники обязаны выполнять его задания. Тем не менее Щукин не стал в позу начальника и продолжил: – Наш случай особенный, потому и действовать следует во всех направлениях. Представьте: завтра наша версия с братом Музы рухнет, а других пока не маячит. Положить дело на полку у меня нет ни малейшего желания. Раз в Самойлова стреляли, мы должны найти стрелка, это принципиально. Задание ясно? Свободны.

Ребята с радостью унеслись. Они молоды, помимо работы, у них есть еще интересы, девушки, друзья. Щукин живет в замкнутом пространстве. Друзья у него, разумеется, имеются, как у всякого нормального человека, правда, видится он с ними редко. У друзей семьи, дети, заботы, и Архип Лукич старается лишний раз не напрягать приятелей, навязывая свое общество.

Оставшись наедине с собой, он прошелся по кабинету, постоял у раскрытого окна, наслаждаясь прохладой вечера, стремительно переходившего в ночь. Быстро прошло цветение акации, дурманящего ее аромата уже не чувствовалось, но с улицы влетали новые запахи мая, жизнь которых продлится так же недолго, как и цветение акации. Архип Лукич любил ночь, потому что это время полнее используется для обдумывания собранной по делу информации, ведь помешать некому. А когда Щукин не был так занят, ночное время дарило ему покой и ощущение свободы. Ночь – это его время. Но сейчас он не позволил себе расслабиться, а вернулся мыслями к Фролу Самойлову. Ему не давали покоя семь пуль, не давала покоя последняя пуля – восьмая, которую давнишний убийца и Шляпа почему-то оставили в обойме. Как раз настало время подумать об этом спокойно и в тишине.

Достав из ящика стола папки из архива эксперта, он раскрыл первую, лежавшую сверху, – с убийством Фрола Самойлова, начал вдумчиво читать записи, рассматривал пожелтевшие снимки. Ох, и дотошный человек Натан Ефимович! Подробно описал положение трупа, затем подшил результаты экспертизы, отпечатанные на печатной машинке, и показания свидетелей, записанные вручную. И охота ему было столько писать? Что за страсть – собирать преступления? Помешанным Натан Ефимович не выглядит, нет, это вполне приличный, интеллигентный человек, интересный в общении, а «тараканы в голове» свойственны не совсем нормальным людям. Прошлый раз Архип Лукич просмотрел свидетельские показания мельком и сейчас стал перечитывать их вторично.