Белая лебедь. Рассказ
Шрифт:
Лопухова тоже долго жгла обида, когда во времена потепления дружественная держава помогала, чем могла, распадающейся стране. Ее консультанты шастали по министерству, и один, словно жалея, сунул ему дешевую импортную безделушку, он поклонился – проклятое воспитание! и тот инстинктивно отдернул руку, словно ее собирались поцеловать.
Тогда в речах депутатов, официальных политологов и журналистов процветали сравнения. За сомнительные поступки своей страны они оправдывались не перед Богом, а кивали на «подлянки», допущенные зарубежными «партнерами»: «А вот у них там!»
Даже небольшая военная операция где-то в Африке, которая шла в это время, не могла повлиять на повседневные заботы Лопухова о своей семье – жене и маленьком пуделечке Норуше. Неважно, какая война, настоящая или гибридная, они обычно бывают во все времена, в прошлом, настоящем или будут в будущем, – ничего не поделать, он будет терпеть, пережидая напасть.
Однако от призывов наказать соседей он морщился, война казалась таким же безобразием, как рвать живое тело на куски. Однажды увидел, как забивают животных на скотобойне – обездвиживают током, подвешивают за ноги, вскрывают артерии и вены, сливая кровь, снимают шкуру, извлекают внутренние органы – бр-р! С тех пор стал вегетарианцем. Но не мог выразить отвращение открыто, в лицо упертым – было как-то неловко. Он удачно находил слова, чтобы помириться с непобедимой силой. Ты независима, – якобы, твердо говорил он, глядя силе в глаза, – и я тоже независим. Давай не трогать друг друга. А у самого душа уходила в пятки.
И избегал коллективных патриотических митингов, куда выходили с победными плакатами его коллеги по настоянию
Лопухов, как все, узнавал новости по телевизору, ибо других новостей не было – альтернативные сервисы были запрещены, а подпольных искать было опасно, да и не было охоты слышать болтовню не обладающих хотя бы каким-нибудь властным ресурсом. И верил, что если бы не вражеское окружение, осадившее нас, то мы бы жили в раю. За неимением иного привычно читал новых «проходных» писателей и смотрел по телевизору попсовых певцов, выживших после прополки экономическим кризисом развлекательных программ. Творцы силились «приподнимать действительность» и видеть лучи восходящего солнца своей страны, которое превращалось в золотую звезду на груди ее кавалеров – героев романов и шлягеров.
Мы отстаиваем интересы и безопасность страны по всему миру, защищая наши права, и Лопухов удивлялся радикалам, которые осмеливались кусать за икры власть, вторгавшуюся войсками во все податливые дырки мира. Кто прав? Полно пропагандистских фейков – кому верить? Психика человека не любит неопределенности. Из бьющей по нервам тревоги он возвращался в надежный мир – включал телевизор, где мстительно улыбающиеся пропагандисты действовали на него успокаивающе, и снова ощущал безмятежность нашей стабильной жизни.
Люди зомбируются быстро, когда официальные источники истины с одной стороны насквозь свои, родные, а с другой – резко враждебные. Хотя все истины относительны, суеверия. Люди во все века жили суевериями. Народы, не поднимающие глаз от трудов на земле, напитываются суевериями, сами собой лезущими в уши из телевизора и «сарафанного радио». Зашоренность мозгов всегда оборачивалась войнами.
Конец ознакомительного фрагмента.