Белая перчатка
Шрифт:
– Послушайтесь моего совета, – вмешался хозяин харчевни, здоровенный детина, видимо не робкого десятка, – оставайтесь-ка вы лучше здесь! А поедете – вернетесь ни с чем! Все равно что за диким гусем гнаться. Уж поверьте мне, он вперед на две мили ускачет, пока вы оседлаете своих коней!
– Негодяй! – вскричал капитан кирасиров, оборачиваясь к нему. – Да смеешь ли ты...
– Я только даю вам добрый совет, господин полковник, а уж послушаете вы или нет – это как вам будет угодно. А догнать – все равно не догоните. Ночью где же догнать, хоть и месяц на небе и видать все...
Удивительная невозмутимость, с которой этот деревенский Бонифаций приводил свои доводы, не только не рассердила кирасира, а, наоборот, подействовала на него успокаивающе.
– А ты что? Знаешь его? – спросил он уже совсем другим
– Д-да, знаю малость. Бывает он здесь проездом. Как же не промочить глотку, когда едешь мимо! А вот коня я, может, знаю лучше. Такого коня всякому лестно узнать. Не раз видел, как он единым духом берет вот эти ворота. А в них будет не меньше шести футов! Да мы все это видели. А что, неправда?
– Видели, видели, мастер Джервис! – подтвердили несколько человек, стоявших тут же.
– Вот то-то оно и есть, господин полковник! – продолжал хозяин, снова обращаясь к капитану кирасиров. – Так вот, если ваши ребята отправятся за ним в погоню, пусть знают, что им придется скакать без путей, без дороги, а не то чтобы...
– Кто он такой? Имя? – нетерпеливо прервал его кирасир. – Ты знаешь, где он живет?
– Нет, не знаю ни кто такой, ни где живет, – отвечал хозяин. – Знаю только, как и все, что называют его здесь Черным Всадником, а живет он где-то среди холмов, по пути к Джеррет Хис, за большим бэлстродским парком.
– Так, значит, он живет неподалеку от Бэлстрода?
– Кажется, где-то там.
– А я знаю, где он живет, – сказал парень, стоявший рядом. – В заброшенном кирпичном доме. Глухое место, называется Каменная Балка. А стоит этот дом в лесу между Биконсфилдом и двумя Челфонтами. Могу вас туда проводить, господин офицер, если вашей милости угодно.
– Джем Биггс! – тихо сказал хозяин харчевни, пододвинувшись к парню и нагибаясь к самому его уху. – Ты что это, подлая твоя душа, мешаешься не в свое дело? Если только посмеешь показать туда дорогу, не вздумай больше соваться в мою харчевню! Чтоб я больше не видал твоей поганой рожи!
– Довольно разговоров! – нетерпеливо крикнул капитан. – Я думаю, мы легко разыщем этого молодца... Слезай с коней, ребята! – сказал он, обращаясь к солдатам, которые уже успели вскочить в седло. – Ведите лошадей в стойло. Мы можем спокойно переночевать здесь, – шепнул он корнету. – Нет смысла гоняться за ним, пока не рассветет. Старый болтун прав: мы зря прогоняем лошадей. Да, кроме того, у меня еще есть дельце в Эксбридже. Но, клянусь Небом, я разыщу этого мерзавца, хотя бы мне пришлось обшарить для этого все графство!.. Эй, хозяин, вина! Тащи-ка сюда браги и пива для этих бездельников, а то у них пересохли глотки. Выпьем за нашего короля еще трижды три раза! Ба! Где же наш придворный? Тоже исчез?
– Он только что отъехал, капитан, – сказал один из солдат, еще гарцевавший в седле. – Может, прикажете догнать и привести его назад?
– Нет, – ответил кирасир, подумав с минуту. – Пускай мальчишка едет своей дорогой. Его-то я знаю где найти и завтра буду иметь честь обедать с ним за одним столом... Вина! Эй вы, верные королевские плуты, полней наливайте ваши кружки и пейте за здоровье короля!
– За короля! За короля! Ура!
Глава 8
ЧЕРНЫЙ ВСАДНИК
Юный паж, давно уже горевший желанием отделаться от неприятной компании, в которую его так бесцеремонно втянули против его воли, воспользовался поднявшейся суматохой и спокойно поехал дальше. Скрывшись за поворотом, откуда дорогу уже было не видно из харчевни, он пришпорил коня и пустился вскачь.
Хотя его никто не обижал, он все же опасался, как бы его не догнали и не потребовали, чтобы он вернулся, так как эти грубияны, от которых он только что отделался, были вполне способны на такое насилие. Он знал, что безобразия, которые учинялись именем короля, – обычное явление. Приспешники королевской власти привыкли безнаказанно оскорблять народ. Особенно нагло вели себя солдаты, а среди них больше всего отличались те голодные отряды, которые, не получив жалованья, возвращались после Северной кампании и без дела оседали в стране. Бесчестье, которым они покрыли себя, позорно бежав от шотландцев в битве у Ньюбернского брода, лишило их всякого сочувствия соотечественников; они отвечали на это наглыми выходками и каким-то безудержным
Случай, в котором Уолтер Уэд только что оказался невольным участником, вызвал в его душе какое-то необычайное смятение. Придержав бешено скакавшего коня, он поехал шагом, погруженный в размышления, которые весьма отличались от всего того, что до сих пор занимало его мысли.
Он был еще слишком молод и плохо разбирался в политических распрях. Он знал, что между королем и народом существует раздор, но, так как жизнь его протекала исключительно в придворном кругу, ему даже не могло прийти в голову, что правда не на стороне короля.
Он знал, что король, после одиннадцатилетнего междуцарствия, созвал парламент, чтобы уладить разногласия между собой и своими подданными. Он знал это, так как сам присутствовал при его открытии. Он знал кроме того, что этот парламент, заседавший всего несколько дней, был тут же распущен; он также присутствовал при его роспуске.
Какое отношение мог иметь юный паж ко всем этим событиям, сколь бы ни были они значительны для патриота или политика?
Но воздадим должное Уолтеру Уэду: несмотря на свой юный возраст, он относился далеко не безучастно к тому, что происходило вокруг. Он унаследовал от своих предков любовь к свободе, которой они так отличились при Руннимеде ( В долине Руннимед 15 июня 1215 года была подписана королем Иоанном Безземельным «Великая хартия вольностей».). И любовь эта жила в его душе, хотя обстоятельства и среда, окружавшая его до сих пор, не позволяли ей проявиться. Он не раз был свидетелем позорных казней и пыток, когда, по приговору «Звездной палаты» («Звездная палата» – следственный и судебный орган эпохи английского абсолютизма, получивший название от одного из залов королевского дворца, потолок которого был украшен звездами. Главное орудие тирании Карла I, палата выносила жестокие приговоры противникам короля. Уничтожена в начале революции актом парламента (1641).) и королевского суда, людей привязывали к позорному столбу и отрубали им уши, руки, выкалывали глаза; и хотя многие из окружающих его равнодушно взирали на это страшное зрелище или даже находили в нем удовольствие, Уолтер долго потом ходил, потрясенный до глубины души. Хотя он был очень молод, он нередко задумывался над всеми этими жестокостями. Но он волей-неволей вращался в таком кругу, где улыбка тирана считалась высокой милостью, и, кроме того, он был еще слишком юн и легкомыслен, чтобы задумываться над такими серьезными вещами и углубляться в размышления о свободе.
В придворных кругах, разумеется, считалось, что враги короля несут заслуженную кару. Он слышал это со всех сторон, слышал из прелестных уст самой королевы.
Мог ли он сомневаться в этом?
Встреча с кирасирами произвела на него тяжелое впечатление и настолько поколебала усвоенные им при дворе политические взгляды, что едва ли не произвела в них переворот.
«Какой позор, – с возмущением говорил он себе, – что этим наглецам офицерам дозволено делать все, что им вздумается! Удивляюсь, как только король терпит это. Может быть, этот „злой Пим“ ( Пим Джон (1584 – 1643) лидер парламентской антимонархической оппозиции, пользовавшийся громадным влиянием.), как называет его королева, был прав, когда, выступая в парламенте, сказал, что его величество поощряет такую распущенность? А если это в самом деле так, я должен был бы присоединиться к тому смельчаку, который пил за народ. Кстати, кто бы это такой мог быть? Он ускакал по этой же дороге... Может быть, он живет где-то в наших краях? Какая великолепная посадка! И конь, достойный своего всадника! Мне прежде никогда не случалось встречаться с ним. Если он живет неподалеку от Бэлстрода, наверно, он поселился там уже после того, как я уехал. А может быть, он здесь только проездом? Но ведь лошадь его выглядела совсем свежей, как будто ее только что вывели из конюшни. Если это просто приезжий, так не дальше, чем из Эксбриджа... Мне показалось, что они собирались пуститься за ним в погоню, размышлял он, оглядываясь через плечо. – Верно, раздумали, иначе я слышал бы их за собой. Если они станут его догонять, я отъеду вот туда, за деревья, и пропущу их. Не желаю я больше разговаривать с такими господами, как этот капитан Скэрти, – так, кажется, корнет называл его? – да и с самим этим корнетом Стаббсом! Вот, в самом деле, имечко – Стаббс! Право, оно ему очень подходит».