Белая пешка
Шрифт:
Я закрываю лицо руками и стону. Сначала я подумал, что возможно, я смогу опровергнуть это. Говоря, что фотографии чьи-то ещё. Вина того ублюдка — Криса Тэлона, каждый знает, что он — шлюха. Но нет. Половина из них сделана на моей кровати и эта проклятая картина Ансельма Адама «Титоны и река Снейк» светится на заднем плане как ублюдочный маяк в борделе.
«Писатель Джастин Вайлд — спелая пи*да. Почему кто-то хочет читать слова этого неистового членоголового, независимо от того, насколько они поэтичны?». Это было размещено Эмалин Дей — одним из наиболее известных имён в индустрии.
— Дерьмо! — кричу я и швыряю телефон через комнату, попадая прямо в зеркало на дверце шкафа. Он ударяется по стеклу, оставляя трещину. Кобейн поджимает хвост и забирается
Глава 29
Мариса
«Привет» — Leo, Pete Cottrel
Джастин звонил. Слал сообщения. Я не ответила и никак не реагировала на них. Я хочу, конечно же, хочу, но это часть игры. Какая девочка в здравом уме просто наплюёт на это?
Я открываю холодильник и ищу что-нибудь поесть. Остатки китайской еды. Цыпленок и рис. И только я достаю контейнер Tupperware, как раздаётся стук в мою дверь.
— Мариса… — глубокий сексуальный голос Джастина доноситься из-за двери, прежде чем он снова стучит. — Пожалуйста, позвольте мне поговорить с тобой.
Я закрываю глаза и свой холодильник.
— Минутку, — я делаю всё, что могу, чтобы звучать измученной и уставшей, как будто я рыдала весь день. Но мои глаза... Я быстро обвожу взглядом кухню, подхватываю лук, который знавал и лучшие дни, и нож. Я быстро режу его и протираю своим пальцем по липким внутренностям, а затем прикасаюсь прямо к глазам. Они горят, и я кидаюсь к крану, склоняясь над раковиной, плещу водой в лицо. Жжение в глазах заставляет меня щуриться. Я умываю лицо и направляюсь к двери, зная, что мои глаза, должно быть, выглядят так, как будто я плакала в течение нескольких часов. Нескольких часов, Джастин. Ты — бессердечный ублюдок. Когда я тяну дверь, открывая, мне приходиться вытирать слёзы, текущие из моих глаз. Я уставилась в пол, смотря на черные «Чак Тейлор» Джастина, пока держусь за край двери (прим. Chuck Taylors — американский бренд кед).
— Е*ать, — произносит он. — Прости меня.
Я поднимаю на него взгляд, и слёзы снова начинают течь.
— Я просто не…
— Пожалуйста, позволь мне войти.
Я отступаю в сторону, и он заходит, хватая меня за руку и ведя в гостиную комнату, где обнимает меня за талию и другой рукой приподнимает мой подбородок, вытирая слёзы большим пальцем. Прямо как в книге. Видишь, как хорошо я могу писать нашу историю, Джастин?
— Я... — сглатывает он, и я не уверена, что он сейчас в состоянии подобрать слова. — Я просто… я никогда не хотел причинить тебе боль.
Я выдыхаю.
— Окей.
— Я серьёзно. Я могу быть мудаком, но я имел в виду всё, что говорил тебе, — он трясёт своей головой, прикусывая нижнюю губу своими совершенными белыми зубами. — Я люблю тебя. Мариса. Я просто… мне просто хреново даётся подобное дерьмо.
— Все те девочки, я имею в виду… мне плохо.
— Детка, они были до тебя.
Правда ли это, Джастин? Так ли это? Я пялюсь на него моими глазами, которые всё ещё наполняют поддельные слезы.
— Я просто… — он хватает меня и прижимается своими полными губами к моим, и я становлюсь слабой и безвольной. Когда я в его руках, из меня можно вить верёвки. Он отстраняется всего лишь на дюйм, как раз достаточно, чтобы я смогла видеть его голубые-голубые глаза. — Ты всегда была моей самой любимой, — произносит он, и эта нестабильная злость медленно разрывает мою душу, отрывая мясо и плоть от моих костей. Как только я подумала, что он выучил свой урок, он ведет себя как собака, которая не даёт срать в её миску с едой.
Я отодвигаюсь от него, но он снова хватает меня за лицо, крепко удерживая мою челюсть, так что я опасаюсь, останется синяк.
— Подожди, — произносит он. — Ты всегда была моей любимой, Мариса. И всегда будешь, вот почему ты должна быть моей.
Я втягиваю воздух. И теперь я борюсь с настоящими
— Пожалуйста, — шепчу я, — …пожалуйста, не заставляй меня возненавидеть тебя.
— Я не позволю тебе возненавидеть меня.
Но нет, Джастин, это тонкая грань. Грань между любовью и ненавистью, ненавистью и любовью. Это тонкая, хрупкая маленькая грань, которой ты продолжаешь придерживаться. Придерживаешься. Придерживаешься. Придерживаешься, и ещё один разок потеребишь, ещё один раз ошибешься, и эта грань превратиться в мину, что взлетит на воздух огромным столпом огня.
Глава 30
Джастин
«Колыбельная» — Frank Carter and The Rattlesnakes
Я имел обыкновение дотошно проверять отчеты о продажах моих книг. Я злорадствовал, когда видел, как много денег я загребал. Каждый день я получал новых подписчиков и новые отзывы. У меня была заключена сделка с издательством из «Большой десятки». Организаторы умоляли меня приехать на автограф-сессии, поскольку просто упоминание моего имени позволяло им распродать все билеты. Я был е*аным Джастином Вайлдом, так что я купил эту удивительную квартиру в дорогой части города. Я купил этот винтажный «Мерседес» и дизайнерские джинсы. У меня был дизайнер интерьера, который пришел и сделал мою квартиру такой, чтобы она была похожа на квартиру автора бестселлеров. Я дошел от никого до парня, который имел всё, до того парня, который пытается оттянуть сроки снова и снова, поскольку не является безнадежным романтиком. До парня, которого не могла заарканить ни одна девушка.
А теперь... Я щёлкаю на свой отчет о поступлениях и съёживаюсь. Мои продажи упали. Радикально. Моя электронная почта наводнена запросами, чтобы я не приезжал на автограф-сессии, и предложениями вернуть мой депозит, поскольку я доставлю «неудобства» читателям. Очевидно, теперь я — сексуальный хищник. Козёл. Мудак. Ничего не стоящий, бездарный кусок дерьма. Мне потребовалось два года, чтобы написать книгу, которая изменила мою жизнь. Потом, кровью, слезами и бесчисленным количеством бутылок виски, чтобы потом кто-то взял и размещением одного поста в блоге разорвал всё это в клочья. Тори написала смс мне вчера и сказала, что наконец-то я сыграл с неправильной девочкой. Сука.
Моя новая книга (которую слили) только сегодня вышла, и у меня всего 325 загрузок. Несомненно, это может звучать так, как будто это много, но когда у вас обычно их тысячи... с этим уровнем я никогда не войду в хит-лист, а если я не войду в лист, то это только докажет, что я — неудачник. Что моя писанина ничего не значит. Что это больше о том, кем я был, как выглядел. Это было чем-то большим, чем просто слова. Я, может быть, провалился, потоплен даже, но я отказываюсь позволить кому-либо ещё увидеть это. Это может быть всего лишь грёбаный внешний вид, поскольку я не дам этой суке удовлетворение от мысли, что она уничтожила меня. Я щёлкаю на кнопку поиска, впечатываю Amazon и название моей книги, а затем делаю то, что я делал для каждого проклятого релиза с тех пор, как закончилась серия «Восприятие»: я нажимаю «Подарить подарок» много и много раз, а… затем я иду в iBooks и Smashwords... и одним щелчком заполняю электронные письма снова и снова до тех пор, пока мой указательный палец не цепенеет. Что касается печатных экземпляров, я пойду на Amazon и закажу ху*ву кучу и просто использую их во время автограф-сессий.
— О, Боже, — стонет Мариса, — …мой большой палец онемел.
Я бросаю на нее взгляд, улыбаюсь и наклоняюсь через кушетку, чтобы поцеловать её. Спасибо, бл*дь, на этот раз у меня есть кое-кто, чтобы помочь мне.
— Я чувствую себя куском дерьма от того, что делаю это... — я даже не смею ей сказать, что это не в первый раз. — Я просто не могу позволить всем в том проклятом блоге думать, что они разрушили мою жизнь, ты понимаешь?
— Нет. Я полностью понимаю это, малыш. Всё очень хреново. Я имею в виду, какой человек сделает что-то подобное, так или иначе? — она вздыхает, её пальцы отчаянно печатают и кликают. — Чего они добиваются этим?