Белая роза (Черный отряд - 3)
Шрифт:
– Слышал? Пошли глянем. А вы цирюльника приведите. И коновала.
Стоит задуматься о ценности человеческой жизни, когда в армии числятся коновалы, но нет врачей.
Начинался тот день знаменательно - редкостно ясным небом. Теперь набежали тучи, на деревянных настилах оставили пятнышки первые дождевые капли. Следуя вместе с дюжиной солдат за полковником, Кожух едва слышал замечания Сиропа о необходимости их починки.
Дом Грая окружала толпа.
– Дурные вести не сидят на месте, сударь, - заметил Кожух.
– Да ну? Посторожите, ребята. Заходим.–
– Так точно. У него был пунктик насчет порядка и распорядка.
– Странно. Его ночные прогулки едва ли не выходят за рамки.
Кожух пожевал губу и подумал, не стоит ли передать полковнику послание Грая. Решил, что еще не время.
– На чердаке?– спросил полковник одного из тех, кто нашел Грая.
– Да, сударь.
Кожух уже взлетел наверх. Заметив пакет в промасленной коже, он, не раздумывая, сунул его за пазуху.
– Сынок...
Кожух обернулся. В дверях стоял нахмуренный Сироп.
– Ты что делаешь?
Полковник был самой устрашающей фигурой, какую мог себе вообразить Кожух, - даже страшнее жестокого и требовательного отца. Как ответить, юноша не знал. Он стоял и трясся.
Полковник протянул руку. Кожух отдал ему пакет.
– Так что ты делал, сынок?
– Э.., сударь.., однажды...
– Ну?– Полковник осмотрел Грая, не прикасаясь к телу.– Ну давай рассказывай.
– Он просил меня отправить письмо, если с ним что-то случится. Ему казалось, что его время истекает. И он сказал, что письмо будет в кожаном пакете - па случай дождя и все такое. Сударь.
– Понимаю.– Полковник кончиками пальцев приподнял подбородок Грая. Пакет он положил на стол, потом приподнял веко Грая. Зрачок был не больше булавочной головки.– Хм-м-м.– Полковник пощупал лоб пострадавшего.– Хм-м-м.– Он нажал на несколько рефлекторных точек. Никакой реакции.– Странно. На удар непохоже.
– А что же это такое, сударь? Полковник Сироп выпрямился:
– Может, ты мне подскажешь?
– Простите?
– Ты говорил, будто Грай ожидал чего-то.
– Не совсем. Он чего-то боялся. Говорил, что стар и что его время вышло. Может, у него была какая-то болезнь, а он никому не признавался?
– Может быть. А, Всхолм.– Явился коновал.
Проделав те же манипуляции, что и полковник, он выпрямился и пожал плечами. Не по моей части, полковник.
– Лучше перенести его туда, где за ним присмотреть можно. Этим ты и займешься, сынок, - приказал полковник Кожуху.– Если он вскоре не придет в себя, придется кормить его насильно.– Он побродил по комнате, глянул на корешки дюжины томов.– Человек ученый. Так я и думал. Гора контрастов. Я все раздумывал, кто же он на самом деле.
Кожух начал опасаться за Грая.
– Мне кажется, сударь, что он когда-то был важной персоной в одном из Самоцветных городов, но потерял все и был вынужден вступить в армию.
– Об этом поговорим, когда перенесем его. Пошли.
Кожух последовал за очень задумчивым
Глава 26
ПО ДОРОГЕ
На исходе третьего дня, когда мы со Следопытом успели вернуться к месту высадки, загрузить фургон и двинуться на север по дороге на Клин, я начал подумывать, а не подвела ли меня логика. Ни Гоблина, ни Одноглазого.
А беспокоиться не стоило. Настигли они нас близ Мейстрикта, крепости в Клину, которую Отряд, будучи на службе у Госпожи, когда-то удерживал. Мы съехали с дороги в рощу и готовились к ужину, когда услыхали перебранку.
– А я настаиваю, что ты во всем виноват, - верещал голос, принадлежащий, несомненно, Гоблину, - ты, червеобразный заменитель рыбачьей наживки! Да я бы тебе мозги в кисель превратил за то, что ты втравил меня в это дело, если бы только у тебя были мозги!
– Я виноват. Я виноват?! О боги, да он даже себе не способен сказать правду! Это я его втравил в им же придуманное дело? Слушай, ты, пожиратель навоза, за этим холмом - Мейстрикт. Там нас помнят еще лучше, чем в Розах. А теперь я спрашиваю тебя еще раз: как пройти через город, чтобы нам глотки не перерезали?
Сдержав попятное облегчение, я не стал кидаться к дороге.
– Верхом едут, - сообщил я Следопыту.– Как по-твоему, где они взяли коней?– Я попытался отыскать хоть что-то светлое.– Может, выиграли в карты, шулера несчастные? Если Одноглазый не лез Гоблину под руку.– Одноглазый такой же паршивый шулер, как и картежник. Иногда мне кажется, что он склонен к самоубийству.
– А все ты с твоим проклятым амулетом!– пискнул Гоблин.– Госпожа не сможет его найти! Отлично! Так и мы не можем.
– Мой амулет? Мой амулет?! Да кто, чтоб ты сдох, вообще ему амулет подарил?
– А нынешнее заклятие кто придумал?
– А накладывал кто? Ну, скажи мне, жабий сын, скажи?
? выбрался к опушке. Колдуны уже миновали пас. Следопыт полз за мной. Ради такого зрелища с места двинулся даже пес Жабодав.– Стоять, мятежники! взревел я.– Первый, кто двинется, - мертвец!
Глупо, Костоправ. Очень глупо. Ответили они быстро и весело. Чуть меня не прикончили.
Колдуны исчезли в сияющих облаках. А вокруг нас со Следопытом возник гнус. Оказывается, на свете намного больше жучков, чем я себе представлял, и каждый из них стремился мной пообедать.
Пес Жабодав зарычал и принялся щелкать челюстями.
– Хватит, шуты базарные!– взвыл я.– Это я. Костоправ!
– Какой Костоправ?– спросил Одноглазый у Гоблина.– Ты знаешь какого-нибудь Костоправа?
– Да. Но останавливаться не стоит, - ответил Гоблин, высунувшись из облачка, чтобы проверить.– Он свое заслужил.
– Точно, - согласился Одноглазый.– Но Следопыт-то ни при чем. А я не могу перенести чары на одного Костоправа.
Гнус вернулся к своим гнусным делишкам - наверное, принялся жрать сам себя. Я сдержал гнев и поприветствовал колдунов. Оба изобразили оскорбленных невинных овечек.