Белая шляпа Бляйшица

Ривкина Наталья

Милиционер на углу пытался отдавать ему честь. Через неделю льстивого милиционера перевели в Москву. Милиционерам вообще не полагалось знать о существовании Фимы Бляйшица. На то были мальчики.

7. Шляпа

Тем временем «открыли» финскую границу — для финнов сюда, но уже не нашим туда, ясно. И водкотуристы валом повалили в Питер отдыхать на уик-эндах от своего полусухого закона. Общение с иностранцами росло, и Фима рос вместе с ним.

Среди прочих

инспекторских вылазок отправился он по весне на Выборгское шоссе, где подвижные пикеты его мальчиков останавливали и трясли автобусы с финнами, снимая сливки еще до города, прямо после границы.

Он оставил «Москвич» на обочине перед поворотом и закурил за кустиком.

Первый мальчик сидел с бутылкой наготове в коляске мотоцикла, а второй поворачивал на костерке шашлычки.

Автобус показался, мальчики приветствовали, лица за стеклами радостно оживились и готовно откликнулись на приглашение к десятиминутному пикничку, прямо так, запросто, без потери времени и без всяких хлопот и расходов. Шофер принял полтинник, в багажнике люльки открылся ящик водки, и интернациональное братание на лоне природы естественно перетекло в алкогольно-вещевой обмен.

Фима утвердительно кивнул и направился обратно к машине.

Но в последний момент глаз зацепил что-то, заинтересовавшее его.

Из автобуса вывалился здоровенный дородный мужичина, розовый от свинины и пухлый от пива. Замшевые шорты обтягивали его откормленные ляжки, а клетчатая безрукавка — нуждающуюся в бюстгальтере грудь. Он был похож скорее на тирольского немца, нежели на турмалая. Он и оказался тирольцем, а в Финляндии просто гостил.

А на голове у упитанного тирольца была шляпа.

Это была не простая, а какая-то необыкновенная шляпа.

Она была белая, как синий снег, и поигрывала искристой радугой, как бриллиантовое колье королевы. Драгоценным муаром опоясывала ее орденская лента, и горделиво подрагивало стрельчатое рыцарское перо, горя алым знаком доблести. Короче, какая-то офигенная шляпа.

Фима задумчиво вернулся на свой наблюдательный пост.

Мальчики не оставили необыкновеннейшую шляпу без внимания. Тирольцу вручили шашлык и стакан. Он выпил и закусил. Мальчик указал на шляпу и изобразил, что тирольцу представился единственный в жизни шанс толково пристроить эту в общем-то малоинтересную вещь. Тиролец качнул отрицательно.

Мальчик похлопотал еще пару минут, а после перешел к более сговорчивым гостям нашего города, ибо их было сорок пять, а наших умельцев всего двое, и за часок максимум надо было всех обработать.

За кустом Фима сплюнул окурок и направился к пикнику.

Мальчики приветствовали босса навытяжку, изображая ошеломление, хотя такая проверка была в порядке вещей. Шофер посмотрел на часы, а финны — на солнце, садящееся в озере: они хотели в гостиничный ресторан, но не раньше, чем выпьют все здесь.

Фиме постелили чехол

у костерка, спихнув с места пару финнов, спешно ополоснули в озере и подали стакан, налили, сняли лучший шашлык и распечатали пачку «Мальборо». Такое отношение впечатлило окружающих. Фима встретился взглядом и тирольцем, поднял стакан и предложил жестом сесть рядом. «Это большой босс. Миллионер. Очень сильный человек», — значительно шепнули мальчики тупому тирольцу.

Тот достойно присел к Фиме и чокнулся. Они обменялись фразами о прекрасной природе и необходимости дружить. Мальчики кончали потрошить автобус, затискивали сумки в люльку.

Фима достал из кармана золотой паркер и подарил тирольцу на память.

Тиролец с благодарностью обогатил свою память, но расстаться со шляпой отказался.

— О'кей, — сказал Фима. — Сто рублей.

— Найн.

— Двести. Я хочу сделать подарок одному знаменитому кинорежиссеру. Эйзенштейн, может, слышал? броненосец «Потемкин»?

— О, йа!

Тиролец соглашался слушать об Эйзенштейне, но решительно глох, когда речь заходила о шляпе.

— Тысячу, — сказал Фима.

Мальчики вылупили глаза. Финны приостановились допивать.

— Слушай, ты, дубина стоеросовая, — нежно сказал Фима по-русски, обнимая тирольца за трехохватную талию. — Хряк баварский. Какого хрена тебе надо, скажи? сдай чепец и канай кирять, животное!

Он кинул мальчикам ключи от машины, и через минуту тирольца в два смычка накачивали коньяком: слева армянским, справа французским. Тиролец выжрал литр благородного напитка, довольно рыгнул, утер губы и подтвердил свое намерение никогда не расставаться с дорогой его сердцу шляпой.

— Сниму и уеду, — раздраженно предложил старший мальчик.

— Не трогай, — холодно приказал Фима.

Тиролец заплакал, перешел на немецкий и стал сбивчиво бормотать романтическую историю, связанную с этим необыкновенным головным убором.

— Гитлер капут! — оборвал Фима. — Что ты делал во время войны? Служил в СС? Воевал в России?!

— Найн! — завопил тиролец. — Их бин швейцарец!

— Швейцарская гвардия французских королей, — польстил эрудированно Фима. — А в армию тебя не взяли по здоровью? — презрительно хлопнув по заколыхавшемуся животу. — Сердце больное, небось? еле ходишь?

— Я был спортсменом, — обиженно заявил тиролец.

— И что за спорт? кто больше пива выпьет?

— Ватерполо! Я даже играл за сборную Швейцарии!

— Такая туша умеет плавать?

— Жир потонуть не даст, — презрительно включился старший мальчик. — Пора ехать, Ефим Данилович.

— Да я, наверное, плаваю и то лучше, чем ты, — сказал Фима.

И вот Фима с раздразненным, как бык, тирольцем начинают сдирать с себя одежды. Вода в озере Красавица, что по Выборгскому шоссе, заметьте, и летом ледяная, а в мае просто в свиное ухо закручивает.