Белая сирень
Шрифт:
– Простите! Мне показалось, вам нехорошо? Извините, ради Бога! – Ольга прижала ладонь к груди, глядя на сгорбленную спину.
Женщина подняла голову, и Оля отшатнулась, увидев измождённое лицо с запавшими глазами. Она была готова к гневной отповеди или безразличному жесту, но губы женщины вдруг тронула еле заметная, печальная улыбка.
– Милая, спасибо, – женщина протянула руку, и Оля помогла ей встать. – С утра тут сижу, сил нет домой ехать. А надо.
– Я могу вас проводить. Хотите, такси вызову?
– Нет, что ты. Мне до остановки, там рейсовый ходит каждый час. В Апраксино мне.
– Хорошо, пойдёмте
– К кому приходила-то? – глухо спросила женщина.
– К родителям.
– Да, беда… а я к мужу, – сухая, словно пергаментная, рука чуть сжала запястье Ольги. – Хожу вот, каюсь, – женщина помолчала. – Тебе сколько лет, касатка?
– Скоро двадцать четыре.
Они уже переходили дорогу, когда эхо донесло глухие звуки выстрелов. Ольга остановилась, как вкопанная. Но женщина, не сбавляя шаг, тащила её за собой.
– Что ты, не пугайся, иди. Как оглашенные ездят, не зевай! – затем пояснила, – Солдатики тренируются на стрельбище. Из воинской части их возят. Что я спрашивала-то? Не помню. Ах да, моей Полинке в этом году 21 исполнится…
– Дочке? – Оля шла, пытаясь успокоить трепыхавшееся от выстрелов сердце.
До остановки оставалось пара сотен метров. По узкому дорожному бордюру они шли друг за другом, слегка отклоняясь в сторону, когда слышали шум автомобильного двигателя.
– Была сегодня опять в отделении. Говорят, что ищут. А найдут ли? – женщина словно разговаривала сама с собой, и Оле приходилось буквально наступать ей на пятки, чтобы не пропустить ни слова. – Я ведь жду её, надеюсь. Всё думаю, что же с ней случилось? Мне говорят, может, уехала. Надоела такая жизнь, и уехала. А куда ехать-то? Вся родня в Апраксино: бабка, брат. Она у меня спокойная, ласковая девочка, только и слышала от неё: «мамочка, мамуля».
Зашли под козырёк остановки, скрываясь от солнечных лучей. Женщина прибрала волосы и завязала платок.
– Что же произошло? – Оля старалась не разглядывать попутчицу слишком пристально и старательно отводила глаза.
Женщина подслеповато смотрела на изгиб дороги, откуда должен был появиться автобус.
– Кабы знать. Работала она здесь, в Чудове, в магазине потребкооперации. К нам в Апраксино ездила каждую неделю на все выходные. А тут позвонила. Говорит, ревизия. Сама, мол, не знаю, что да как, могу не приехать. Я и не волновалась, понятное дело. В Апраксино работы нет. Сын трактористом работает, слава Богу. Жениться собирается. А так-то парни уезжают. Что девчонке молодой сидеть при мне, чего ждать? Потом заведующая дозвонилась – где Полинка? – монотонный голос звучал всё глуше. – Стали искать. Фотографии в газете печатали, по радио объявляли. Осень наступила, зима… Мне говорят, ещё девочки пропадали. И до, и после. Я ведь всё понимаю, другим матерям тоже не сладко. Да вот как пережить? Знать бы только, что случилось. Если уж, – женщина коротко вздохнула, – то, по-человечески бы похоронить. Не жизнь это, мука одна…
Автобус раздвинул двери. Женщина взяла сумку и, не прощаясь, тяжело поднялась по ступенькам в салон. Ольга смотрела ей вслед, пока она не села на место у окна, опустив голову.
Обратно Ольга шла медленно, словно тащила на плечах неподъёмный груз. Неприметную вывеску магазина «Роспотребкооперация» она заметила на другой стороне от
Девушка вошла, едва не споткнувшись о полустёртый деревянный порожек. Не увидев продавца, Ольга громко поздоровалась. Из недр заваленного коробками склада ей ответили, а через минуту появилась молодая женщина в сером застиранном рабочем халате.
– Что хотите? – она подошла к кассе и выжидающе посмотрела на Ольгу.
Оля растерялась, рассматривая полки, заставленные товарами китайского производства и тем, что когда-то выпускалось на заводах и фабриках Советского Союза. Повертев в руках фаянсовую вазочку с аляповатым рисунком на боку, девушка, наконец, ответила:
– Постельные комплекты есть у вас? Только, пожалуйста, хлопковый. Полуторку.
– Ну… – продавщица стала копаться на полке у себя за спиной. Перетасовав упаковки, словно карты в колоде, она обернулась к Ольге. – Я вам сейчас принесу отличный комплект со склада! Не успели выложить.
Через пять минут перед Ольгой на прилавке лежал тугой пластиковый кофр. Сквозь матовую обложку просвечивал рисунок – китайские иероглифы и ветки сакуры.
– Красиво, правда? – продавщица водила по пластику пальцем с ярким, в стразах, маникюром. – Дороже, конечно! Но, сами видите – качество!
– Хорошо. Дайте ещё пару полотенец на ваш вкус, – польстила она продавцу и, когда та переместилась к стопке с махрой, спросила, – Полина у вас работала?
– Титова? – перед Олей легли на стол два розовых с вышивкой полотенец. – У нас.
– Вы хорошо её знали?
– А вам зачем? Вы кто?
– Мы учились вместе, – соврала Ольга, чувствуя, как краснеет. – Приехала, а тут такое…
– Да, вот так получилось. Я с ней в последний день работала. Считали ревизию, всё как обычно. На ночь решили не оставаться. Да и незачем было. У нас тут товар годами лежит, всё на учёте. Пыль сдунул, да галочку поставил. Полинка шустрая была. Всё пересчитала в течение недели в свои смены. Хотела вечером к своим уехать. Но мы всё равно допоздна проколупались. Около десяти вечера только закрылись.
– И пошли вместе домой?
– Нет. Она на остановке осталась. Там междугородние автобусы иногда останавливаются, подбирают.
– А…
– Я больше ничего не знаю. Честное слово. Полгода в полицию как на работу ходила. Все нервы истрепали.
За дверью магазина послышалась возня, затем внутрь вошли два молодых плечистых парня. Смерив Ольгу заинтересованным взглядом, один из них облокотился на прилавок и, перекатывая мощными челюстями жевательную резинку, подмигнул продавщице.
– Привет!
– Здрасте, здрасте, – женщина не удивилась. – Пять минут подожди, я девушку рассчитаю. Ну как, – она взглянула на Олю. – Берёте?
Ольга кивнула и полезла за кошельком.
– Пакет ещё дайте.
– Ну, крутись – вертись, нам ещё в три места надо! – парень выплюнул на ладонь комок жевательной резинки и прилепил его к внутренней стороне прилавка.
– Семь? – продавщица достала из-под кассы бумажный конверт.
– Ага, – парень широко зевнул, обдав присутствующих запахом пива и сухой рыбы, – с сентября чирик будет.