Белая смерть
Шрифт:
А теперь, в довершение всех бед, Анна отчаянно воспротивилась единственной здравой мысли, пришедшей Карлосу в голову.
— Слушай меня, — говорил он, — мы сидим на скамейке, жрать нечего, денег ни гроша. Я не могу подскочить к первому попавшемуся русскому и продать ему секреты, ты сама так говорила. Придется выждать по меньшей мере пару дней. И что мы будем есть все это время, где будем спать?
— Я не хочу, чтобы ты воровал, — отозвалась Анна, как будто не слыша его.
— Не хочешь, чтобы я воровал? А как, по-твоему, я заполучил
— Это другое дело. Это было важно, это ты сделал ради фермы.
— Если я не буду есть, то не доживу до того времени, когда смогу купить ферму!
— Если ты украдешь, тебя схватят.
— Никогда!
— Это не принесет тебе удачи.
— Ну, особой удачи у меня никогда и не было. Да и на что мне она, удача?
— Все же рисковать фермой…
— Тебе вроде не нравились фермы?
— Не нравились, но ты все равно прав. Ничего лучшего я придумать не могу. А мы поедем в Австралию вместе?
— Конечно. Почему бы и нет?
— Что ты сделаешь, если не добудешь денег для фермы?
— Убью себя.
— Пообещай, что ты так не поступишь.
— Ладно, хватит глупостей. Сиди здесь. Вернусь через час.
Карлос отсутствовал гораздо дольше. Анна сидела на скамейке, нежась в мягком солнечном свете, и разглядывала прохожих. Дефилирующие мимо полицейские бросали на нее быстрые вопросительные взгляды. Им казалось, что есть что-то ненормальное в этой женщине, одиноко сидящей на скамейке в парке в то время, когда все остальные спешат на работу. Один из полицейских остановился и с подчеркнутой вежливостью осведомился, не может ли он быть чем-то полезен.
— Я жду мужа.
Разумеется, дама ждет своего мужа. Но она сидит на этой скамейке уже довольно давно. Так, может быть, ее супруг заблудился?
— Он пошел искать гостиницу. А я устала и решила подождать здесь.
Анна была достаточно прилично одета. Она не заговаривала ни с одним из проходящих мимо мужчин и не ответила нескольким типам, которые сами клеились к ней. На самом деле ее спокойствие объяснялось лишь фатализмом; полицейский же принял его за невиновность.
— Надеюсь, он не задержится, миссис. Если понадобится какая-нибудь помощь…
— Большое спасибо.
Карлос вернулся после захода солнца — с горящими глазами, в разорванной, выбившейся из штанов рубахе. Возбужденный и счастливый. Он охотился на рынке и сумел украсть сумочку с туго набитым кошельком.
— Что было дальше?
— Меня пытались догнать.
— Рубашка?
— Случайность. Зацепился за ограду.
— Сумочка?
— Выбросил на помойку.
Он показал Анне толстенькую пачку ассигнаций. Карлос был осторожным, хитрым и терпеливым вором. Он умел дождаться хорошей добычи и подходящей возможности. Воровство он ненавидел, оно унижало его, но ради своей мечты Карлос был готов на все.
— Ладно, — вздохнула Анна. — Теперь надо найти комнату и поесть. Потом я займусь твоими идиотскими секретами.
— Ты?
— Конечно, я. Тебя знают
— Я все могу сделать сам, — заявил Карлос.
— И получить пулю в лоб?
— Не будь дурой.
Но она убедила его в необходимости действовать именно по такому плану, и Карлос нехотя согласился.
Уже на выходе из парка Анна спросила:
— Кто-нибудь видел, как ты воровал сумочку?
— Вероятно. Мне пришлось вырубить полицейского!
Глава 16
Сюзан Беллоуз проснулась словно от толчка. Остатки сна разом слетели с нее, но она продолжала лежать в кровати с закрытыми глазами, еще не совсем оправившись от снотворного, которое приняла накануне. И пыталась вспомнить свой сон. Сны имеют большое значение; нью-йоркский психоаналитик всегда расспрашивал ее о снах, и Сюзан привыкла записывать их во всех подробностях, когда могла хоть что-то вспомнить. На сей раз почудилось, что ее зовет по имени далекий низкий голос.
А еще что? Что-то неприятное. Сюзан вообще чаще всего снились неприятные вещи: люди превращались в животных, пейзажи оживали и становились угрожающими. Ей снились гоблины и гномы, фрейдистские колдуны и заклинатели и всякие прочие мерзости, от которых она стремилась избавиться хотя бы на восемь часов в сутки. Эти восемь часов сна она проводила в мире темных чар и сверхъестественных опасностей. Психоаналитик ничем помочь не мог. Даже наоборот: он как будто гордился своей пациенткой, просто наслаждался ее рассказами. Сны Сюзан, по его мнению, имели большое значение; они выходили за рамки процесса торможения. Сюзан иногда начинало казаться, что психоаналитик сам немного не в своем уме. Уйти в себя легко; это уже не модно, зато так приятно. Уйди в себя, Сюзан, и, может быть, тогда не придется проводить треть жизни в никогда не существовавших мирах, спасаясь от когтей сказочных чудовищ…
Она открыла глаза и тут же почувствовала, что рядом никого нет.
— Дэйн, — крикнула женщина, — ты где?!
— Здесь.
Он стоял перед зеркалом в ванной и завязывал галстук.
— В чем дело? Что-то случилось?
— Только что звонили из ЦРУ.
— А я не слышала?
— Ты ничего не слышала. Похитителя видели в Вене.
Сюзан встала с кровати, зябко передернув плечами, накинула халатик. Пробуждение после ночи любви всегда неприятно, особенно если мужчина уже одет.
— В Вене?
— Так говорится в рапорте.
— А это точно он?
— Может быть, и нет. Но описание как будто соответствует. Думаю, стоит съездить на место.
— Минутку, — пробормотала Сюзан. — Я с тобой.
— В этом нет необходимости. Этот тип украл у одной женщины сумочку, но арестовать его не сумели. Если он попадется, я всегда смогу вызвать тебя.
— С чего ты решил, что я послушаюсь? Я предпочитаю отправиться в Вену немедленно.