Белая смерть
Шрифт:
В памяти учительницы сохранился совсем другой образ, но теперь возражать было поздно.
— …И говорит с акцентом.
— Вы не могли бы определить, с каким? — оживился сержант.
— Без сомнения, с итальянским. Я потому так уверен, что сам несколько лет провел в Италии.
— Вы придерживаетесь такого же мнения? — спросил полицейский у Зеттнера.
— Да. Это итальянец.
— Еще что-нибудь?.. Нет? Отлично. Сударыня, будьте любезны изменить ваше письменное заявление в той части, что касается усов.
Учительница черкнула
— Возможно, скоро мы арестуем этого парня, — объявил сержант. — Конечно, обещать ничего не могу, но перспективы обнадеживают. — Он передал свидетельские показания помощнику. — А теперь, господин Бардиев, позвольте заняться вашей раной.
Бардиев с улыбкой покачал головой.
— Нет, спасибо. Это всего лишь царапина.
— Но царапина может воспалиться.
— Чуть погодя я продезинфицирую ее йодом.
— Но с нашей стороны было бы непростительно не оказать вам помощь. Кабинет хирурга на этом же этаже, чуть дальше по коридору. Вы обяжете меня лично, если позволите доктору осмотреть ваше плечо.
Бардиев понял, что полицейский опасается, как бы случай в ресторане не повлиял на советско-австрийские отношения. Из этого сержанта мог бы получиться отличный дипломат!
— Мое плечо осмотрит врач в посольстве. Не беспокойтесь. Ни Австрия, ни австрийская полиция не понесут никакой ответственности за случившееся.
Полицейский с признательностью кивнул в ответ. Зато Зеттнер и не пытался скрыть, что не одобряет действий Бардиева.
Сержант обогнул стол, пожал всем свидетелям руки, проводил до дверей участка. Молодой американец, весело попрощавшись с остальными, зашагал к Опернринг. Учительница немного постояла в нерешительности, а потом двинулась в том же направлении. Зеттнер с Бардиевым пошли в противоположную сторону, к площади Марии-Терезии.
— Теперь уже слишком поздно, — просвистел Зеттнер.
— Может быть, и нет. Если остальные поработали на совесть.
— Даже если и так, это ничего не меняет. Чертовы полицейские! Похититель, вероятно, уже на швейцарской границе.
— Воры редко выбирают лучший из вариантов. Надо рассчитывать на их врожденную глупость… Ну же, Зеттнер! Игра еще не проиграна. Нас с вами ждет работа, серьезная работа, которая потребует напряжения всех сил.
Холодные светло-голубые глаза Зеттнера глянули прямо в глаза Бардиеву. Да, впереди серьезная работа, и про личное соперничество лучше пока забыть. В такие минуты, когда их объединяла общая идея, Зеттнер испытывал к Бардиеву едва ли не нежность. Жаль, что старика на следующей неделе отправят в Россию!
Глава 23
Музыкальный автомат играл грустный немецкий вальс. Симпатичный бармен с огромными светлыми усами и в кожаном фартуке принес еще две порции виски. Стены украшали фрески, изображающие эпизоды из оперетт Штрауса. Пепельницы на столах были выполнены в форме избушки дровосека.
Поглощая
— Что-то не так? — встревожился Блэйк.
— Не нравятся мне ваши руки.
— Руки?
— Совсем безволосые.
Блэйк с нервным смешком потер ладони.
— Еще по стаканчику?
— Хотите меня напоить, а потом трахнуть?
— Да что вы! — воскликнул Блэйк. — Просто мне показалось, что вы с удовольствием выпьете еще.
Он закурил, чтобы чем-нибудь занять руки. Еще в студенческие годы Блэйк раз и навсегда усвоил, что самый надежный и самый быстрый способ убедить девушку переспать — это угостить ее определенной дозой спиртного. Естественно, мужчина не должен забывать и про собственный стакан, чтобы не вызывать подозрений: вроде как пригубляешь яд, убеждая жертву, что он абсолютно безвреден. Впрочем, необходимо внимательно следить и за тем, чтобы не перебрать лишнего, а то в самый ответственный момент окажешься не на высоте. А некоторые вульгарные особы в таких ситуациях становятся невероятно грубыми и пошлыми, подвергая чувствительное самолюбие суровым испытаниям. Блэйк уже давно, хотя и не без некоторой меланхолии, смирился с опасностями, которые неизбежно выпадают на долю любого хладнокровного соблазнителя.
— Я выпью еще, — сказал он. — А вы?
— Давайте, МакДафф. Плесните мне виски своими гладкими руками.
Блэйк, в глубине души оскорбленный, все же нашел в себе силы улыбнуться. Волосы не росли у него и на теле, так что на сей раз, наверное, лучше… Но Сюзан внезапно хлопнула его по плечу и посмотрела прямо в лицо загадочными глазами, полуприкрытыми прядью шелковистых волос.
— Вы, по-моему, отличный парень, Блэйк, — выдохнула она. — Сексуально озабоченный, конечно, но все равно парень что надо. Не то что эти олухи англичане!
— Вот и славненько, — отозвался Блэйк, пригубив виски.
Сюзан покончила с четвертой порцией и тут же принялась за пятую. Но не чувствовала себя ни пьяной, ни даже чуточку влюбленной. Обычно она спала с мужчинами, испытывая интерес и отвращение одновременно, но всегда сохраняя ясность мыслей. Спиртное она использовала в других целях: оно служило удобным предлогом для высвобождения определенных агрессивных эмоций. Психоаналитик неоднократно указывал Сюзан на это, но никаких результатов пока не добился.
— Да, Блэйк, вы как будто человек неплохой…
— Почему бы вам не звать меня просто Джим?
— Да я б таким именем и собаку не назвала! Пейте, Блэйк, а то вы что-то ужасно рассудительны!
Потеряв всякую надежду соблазнить эту женщину, Блэйк одним духом влил в себя сразу полстакана. И тут Сюзан подалась вперед, прижав свою округлую левую грудь к правой руке собеседника.
— Блэйк, а что вы думаете о жизни?
С самым непринужденным видом он переложил стакан в левую руку. Искорка надежды снова начинала тлеть.