БЕЛАЯ СМЕРТЬ

Шекли Роберт

– Вот этот, - Фахад указал на Дэйна, - понял, что Флагерти не мог быть убит в перестрелке. Он увидел, что Флагерти застрелили с близкого расстояния в затылок.

– Конечно, он увидел. Даже десятилетний ребенок поймет разницу между входным и выходным отверстием. Эти ваши друзья действительно грубо сработали.

Фахад пожал плечами:

– Мы сделали все, что могли.

– Вы говорили мне, что они знают свое дело.

– Знают, но делают его не так, как американцы.

– Конечно, - хмыкнул Смит.
– И вы тоже хороши. Тип из ФБР находит что-то подозрительное,

а вы теряете голову и стреляете в другого копа - как его зовут, Мифлех?

– Его ЗВАЛИ Мифлех. Я застрелил его, потому что он пытался свернуть мне шею. И голову я не потерял. А потом...

– Продолжайте.

– Я также был вынужден пристрелить мадана, который был с этими типами.

– У вас действительно выдалась бурная ночка.

– Я делал то, что было необходимо.

– А потом вы притащили этих типов сюда. Действительно, здорово придумали. Почему бы вам было попросту не дать объявление в газету?

– Мистер Смит, обстоятельства.

– Да уж, обстоятельства. Если вам так хотелось поиграть в ковбоя, почему же вы не продолжили начатое?

– Полиция была слишком близко. Я не мог быть уверен, что успею убить всех троих до подхода копов. И если бы хоть один был в состоянии говорить, все открылось бы.

– Ладно, - сказал Смит.
– Но вам не следовало никого убивать. Что с того, что смерть Флагерти выглядела подозрительно? Никто не смог бы связать его со мной.

– Но они могли связать его со мной, - возразил Фахад.

Смит вздохнул и потер лоб.

– Ну, что сделано, то сделано. Остается только маленькая проблема в лице трех исчезнувших типов и одного пропавшего копа. Что с этим делать?

– Пропавший коп, - ответил Фахад, - вынырнет в Ираке под чужим именем. Никаких трудностей.

– А эти трое?

Фахад улыбнулся.

– Я думаю, что они исчезнут навсегда. Некоторое время спустя власти уверятся, что они утонули в Шатт-эль-Араб, преследуя хаббания.

– Не очень-то правдоподобная версия, - сказал Смит.

– Да. Но власти сочтут, что это лучше, чем отсутствие какой бы то ни было версии.

Я видел, что Смиту стало неуютно, когда перед ним возникла жестокая необходимость убить нас. Он знал, что для всего случившегося прежде можно найти какие-то смягчающие обстоятельства. Но если мы будем убиты сейчас, по его приказу и на борту его корабля, ни один суд в мире не окажет ему ни малейшего снисхождения. Думать о тюремном заключении неприятно; но перспектива смертной казни ужасала. Было о чем поразмышлять!

Смит сел, ослабил узел своего галстука и зажег сигарету. Несколько раз затянувшись, он бросил ее и сказал Фахаду:

– Вы знаете, это нелегко.

– Это очень легко, - сердито произнес Фахад.
– Во имя Аллаха, если вы не можете это сделать, то сделаю я!

Он вынул свой револьвер из кобуры. Дэйн сказал:

– Полиция, возможно, уже ищет нас по всему порту. Что, если они услышат выстрелы?

– Он прав, - кивнул Смит.

– Никто ничего не услышит!
– прошипел Фахад.

– Не знаю, услышат или нет, - возразил Смит, - но надо соблюдать осторожность.

–

Тогда позовите остальной свой экипаж, - предложил Фахад.
– Позовите их сюда и прикажите им удавить этих троих.

Два моряка, стоявших рядом со Смитом, взглянули на Фахада с холодным презрением; очевидно, в Америке так дела не делались. Смит воспротивился:

– Не думаю, что ребята возьмутся за это. И вообще, кто вы такой, чтобы тут приказывать? Я все еще командую здесь, и в этом чертовом деле тоже. Дай вам волю, вы всех перестреляете. О господи, какая-то мелочь сработала не так, и вы поставили под угрозу всю операцию!

– Я сделал то, что было необходимо, - ответил Фахад.
– По крайней мере я не струсил!

Смит ничего не сказал на это. Оба они пытались сдержать свою ярость. Фахад начал расхаживать взад-вперед по каюте. Смит сгорбился в кресле, сунув обе руки в карманы пиджака. Жест был довольно небрежный, но я знал, что его рука сжимает пистолет. У меня появилась слабая надежда.

Фахад посмотрел на Смита. Его лицо не выражало ничего, но я понимал, что он тоже знает о пистолете. Ровным голосом он произнес:

– Нам не о чем спорить, мистер Смит. Наш союз выгоден нам обоим. Того, что сделано, уже не исправить. И мы оба знаем, что следует предпринять.

– Верно, - отозвался Смит.

– Зайдя так далеко, - продолжал Фахад, - мы не можем повернуть обратно. Это немыслимо. Посудите сами: если даже вы сможете прийти к какому-то соглашению с властями - а я не допускаю подобной мысли - то как насчет вашего экипажа?

– Это их не касается.

– Касается, - настаивал Фахад.
– Ваши матросы делят с нами риск и прибыли от героина - и делят ответственность. Ваши матросы никого не убивали, но они, также, как вы, соучастники убийства.

Фахад улыбнулся и выдержал эффектную паузу.

– Так что по закону они убийцы. Быть может, если сильно повезет, правительство даст вам меньший срок. А как быть с вашим экипажем? Могут ли они полагаться на широко известную "доброту", которую американское правительство проявляет по отношению к убийцам?

Смит обратил взгляд на двух моряков. Они молчали, как раньше. Но в их руках по-прежнему были пистолеты, и теперь они были направлены на Смита.

Казалось, молчание длится бесконечно. Затем Смит вынул руки из карманов - пустыми.

– О'кей, я с этим согласен, - сказал он.

– Я знал, что вы поймете, - усмехнулся Фахад.- Я полагаю, что теперь мы должны поспешить. Полиция наверняка обыщет каждый корабль в округе.

– Но куда мы их спрячем?

– Туда же, куда прячем героин.

Смит кивнул с отсутствующим видом. Он как-то разом постарел, лицо его стало серым и дряблым, словно у тяжелобольного человека. Теперь я действительно мог поверить, что он не сторонник убийств, я мог поверить, что все его существо восстает против необходимости убить нас. В других обстоятельствах я даже испытывал бы легкое сочувствие к мистеру Смиту. Но сейчас я ощущал только странную болезненную опустошенность, как будто мое все еще живое тело пыталось заранее почувствовать свою собственную смерть.