Белая ворона
Шрифт:
– Все это действительно несколько мрачновато. Кстати, я – Светокрад.
Он явно красовался перед нею, всеми силами старался поддержать беседу, хотя Тень уже давно мечтала о тишине и покое. Он не смотрел на нее прямо, как подобает единорогу, но изгибал шею дугой и косил глазом, слегка пританцовывая при этом. Таким поведением он уже начал изрядно досаждать Тени, которая шла, закатив глаза к Небу и забыв о всякой осторожности. Обычно подобной небрежности от нее ожидать можно было с тем же успехом, с каким просить улитку станцевать латино. Однако факт остается фактом – Тень потеряла бдительность впервые за несколько лет. Где-то на подсознательном уровне она чувствовала себя спокойно и непринужденно рядом с силой и мощью Светокрада, хоть и не отдавала себе в этом отчета. Его простота и непринужденность обезоруживали ее,
В тот день Небеса были благосклонны к Тени и дали ей выспаться вдоволь, несмотря на то, что от самой долины, где кровь еще не впиталась в землю, вели две цепочки единорожьих следов: один широкий и глубокий, а другой изящный и почти невесомый, хотя и было видно, что обладательница его тяжело ранена и представляет собой легкую добычу для хищника. Но никто не направился в тот раз по следам и не побеспокоил спокойного сна единорогов.
ГЛАВА 4
Маленький чёрный единорог бегала под капельками сосулек, весело играя и беззаботно радуясь прохладным брызгам. Весна. Столь долгожданная, она, наконец, пришла и наполнила сердце малышки радостью и бесконечной энергией молодой жизни. Тени нравилось слушать музыку капели, и она часто подпевала ее простеньким мелодиям. Как и положено беззаботному ребенку, единорожка проводила большую часть времени в играх, в которых участвовало всё, что ее окружало: лес, весна, сосульки и бесконечное ясное Небо, которое, порою, было ее единственным собеседником: ровесники, если они и встречались на пути, непременно убегали в ужасе. Тающие сосульки казались необыкновенно вкусными и свежими на вкус, и она часто ломала их зубами и дарила маме, которая была очень рада таким подаркам. Вот и сейчас, увидев длинную и толстую сосульку на скале чуть выше нее, Тень решила отнести ее своей матери. Она вскарабкалась на уступ и схватилась зубами за середину сосульки. У основания что-то треснуло, и сосулька оказалась в зубах. Но Тень не удержалась на скользких камнях и шумно покатилась вниз с ледяной горки. Малышка плюхнулась в сугроб, сосулька упала у нее перед носом. Тень тут же живо схватила ее зубами и весело потрусила разыскивать свою маму. Она не знала точно, куда та направилась, и шла наугад, подчиняясь велению сердца. Издалека она увидела сияние белой шерсти у нейтральной территории и поспешила туда с радостным предчувствием. Однако, подойдя ближе, она остановилась. Лучезарная стояла к ней спиной и беседовала с матерью Радужного..
– Она не виновна в том, что такою родилась, – говорила Лучезарная, – это не повод относиться к ней подобным образом. Одиночество так губительно для молодого, игривого разума…
– Пойми и нас правильно, – возразила мать Радужного, – ведь мы заботимся о наших детях и, по мере возможности, стараемся оградить их от беды.
– Тень никому не принесет беды!
– Кто знает? Мне страшно даже глядеть на нее.
– Она такой же единорог, как и все мы. Она так же чувствует, так же нуждается в счастливом детстве! Несправедливо отвергать ее, слепо подчиняясь каким-то предрассудкам.
– Трудно избавиться от предрассудков, когда повсюду лишь дурное о таких единорогах… Ведь она убила своего отца.
– Не смей так говорить! – гневно воскликнула Лучезарная. – Он убил себя сам! Он предал и меня, и свою дочь, и только сам принес себе гибель!
– И его можно понять, – заметила собеседница.
Сосулька выпала изо рта Тени и исчезла в сугробе. Ком подступил к горлу, обида и гнев поднялись внутри маленького хрупкого существа. Она вышла из тени и посмотрела прямо в чужие глаза, в которых не читалось ничего, кроме страха.
– Я
Тень медленно шла навстречу матери Радужного со словами:
– Если вы не способны, если никто из вас не способен видеть глубже оболочки, дальше цвета шерсти, то вы – ничтожество.
Чужая пятилась, отступая перед Тенью, возвышаясь над нею, словно олень, отступающий перед тявкающим щенком. Черный единорог же двигалась вперед, и каждый шаг ее был тверд, и каждое слово наполнено гневом.
– Ты достойна зваться единорогом даже меньше, чем я. И мне не нужны ваши снисходительные взгляды, ваши жалостливые вздохи и ваши трусливые попытки избежать общения со мной.
Внезапная боль во лбу пронзила Тень. В глазах ее потемнело, она остановилась. Кожа между глаз натянулась, шерсть встала дыбом. Мать Радужного в ужасе пятилась от маленького единорога, потом развернулась и бросилась бежать. Боль была настолько сильной, что Тень склонила голову и зажмурила глаза. Мать кинулась к ней и позвала ее по имени. Когда дочь подняла голову, Лучезарная увидела, что натянувшаяся кожа лопнула, кровь хлынула из раны и мгновенно осветилась багровым сиянием, которое исходило от небольшого кроваво-красного камня, показавшегося из раны посреди лба Тени.
– Не может быть, – прошептала Лучезарная.!
Боль прошла, Тень открыла глаза, ошалело моргая. По голове стекала кровь, а мать смотрела на нее, как на что-то сверхъестественное. Потом Лучезарная опомнилась и стала умывать малышку теплым языком, очищая от крови и пены.
– Тень, дочь моя, – сказала она, – у тебя во лбу рубин Мудрости!
– Что это значит? – спросила Тень.
– Это значит, что ты относишься к высшему племени единорогов, к самым мудрым из нашего рода. Твой отец был таким, пока проклятие не сломило его.
Тень не поняла ее тогда, но зато поняла позже, как и многие другие вещи, которые не может осознать ребенок. Скоро рана ее высохла, и рубин покрылся твердой черной корочкой, которая поначалу сильно чесалась, и Тень злилась из-за того, что приходилось постоянно тереться лбом о кору деревьев.
Внезапный шорох вытащил Тень из снов. Она мгновенно проснулась, перенесясь из прошлого в настоящее.
Светокрад лежал на своем месте, но не спал. Единорог разглядывал ее, и когда случайное движение ударило его рог о каменный потолок пещеры, раздался шорох, который и разбудил Тень. Боль от волчьих укусов и усталость мгновенно вернулась к ней.
– Пойдем, – сказал спутник мягко, – пора сполоснуться.
Ей с трудом удалось подняться, сжимая зубы от нестерпимой боли. Становилась очевидна ее полная беспомощность и беззащитность. «Главное, – думала Тень, – избегать конфликтов. Пока я не могу противостоять кому бы то ни было, так что придется смириться с обществом этого приятеля. Кроме того, в данный момент хорошо бы иметь при себе подобного спутника как защиту от тех, кто не прочь воспользоваться моей временной слабостью. В любом случае, когда раны заживут, я оставлю его и продолжу свой путь!»
Светокрад явно знал эти края, потому что скоро привел ее к тихой заводи лесной речки. Она хотела, было, очистить рогом воду, но он опередил ее, так что ей не пришлось даже наклоняться.
– Купайся, – сказал он, – я послежу, чтобы не было случайных гостей.
Она не доверяла ему, но выбора не было, к тому же, мысль о проведении еще суток-двух в таком ужасном состоянии приводила ее в ужас и отвращение. Тень осторожно вошла в воду и с наслаждением почувствовала успокаивающую легкость в ногах. Речка была неглубока, и вода не доставала до холки Тени. Желтые листья плавали по волнистой поверхности, сталкиваясь друг с другом, и ветер раздувал паруса этих маленьких корабликов. Тень носом нагоняла воду себе на спину, соскребала засохшую кровь зубами, опускала шею в воду, омывая свою прекрасную черную гриву. Катаясь спиной по дну там, где было помельче, она не упускала из виду Светокрада, который озирался вокруг, то и дело повторно очищая воду рогом, совершенно не замечая ее подозрительных взглядов. Река вокруг нее окрасилось грязно-багровым. Она с тревогой замечала, что чёрный великан то и дело украдкой смотрел на нее и любовался ею. Тень очень не хотела, чтобы этот единорог привязывался к ней, потому что это могло бы сильно затруднить ее уход.