Белая женщина
Шрифт:
Следующий раз я пошел давать рекламу на московское телевидение в тайне от родной партийной организации.
Сюжет рекламного ролика придумал я сам: «Красивый юноша и прекрасная девушка при свечах нежно обнимают друг друга, держа в обеих руках бокалы с вином. (К чести телестудии сцена была исполнена в точном соответствии с написанным мною сценарием, хотя для этого пришлось пригласить гимнастов из цирка на Цветном бульваре). Далее красивая, но склонная к алкоголю пара ставит все четыре недопитых бокала на пол, и юноша робко, но настойчиво начинает снимать с девушки платье. Вдруг его лицо искажает гримаса, он нападает на пол и бьется
В этой рекламе воплотились мои представления о романтической любви. По случайному совпадению этот ролик был впервые показан по телевизору, когда мы мирно делили укрытые от налогообложения доходы, и его психологическое воздействие на членов партии, работающих в кооперативе «Эпилептолог», оказалось сокрушительным.
Елена Вахтанговна, которая сразу всё поняла, отшатнулась от меня, как будто я был в тигровой шкуре.
— Ни ху-уя себе, — протянула интеллигентная бухгалтер Валентина, не сводя глаз с экрана.
— Когда нас придут брать, я им скажу, что я тебе изменяла, — с дрожью в голосе заявила мне супруга. Твердой уверенности, что брать нас не придут, у меня тоже не было, и потому, как только разрешили, в девяностом году, я бросил «Эпилептолог» на произвол судьбы и уехал в Израиль.
— Я помню этот рекламный ролик, — сказал неизвестно откуда взявшийся Борщевский, — но мне казалось, что это реклама вина под названием «Эпилептолог».
— Вячеслав Борисович, каким образом вы оказались в этом странном помещении, притаившемся на крутом склоне? — удивленно спросил я Борщевского.
— Я вместе с Даном Зильбером занимался здесь монтажом замечательных фильмов киностудии «Антисар». Между прочим, киностудия является не только признанным центром палестинского эротического кино, но и вносит весомый вклад в укрепление обороноспособности любимой родины. Мне даже присвоили агентурную кличку «Мамонт».
— Но это же наглый плагиат, — возмутился я, — кличка «Мамонт» вам была присвоена лично мной в момент вступления в русскую мафию и в ознаменование выхода на экран первого палестинского эротического фильма. Моему возмущению не было предела.
— Присвоение в торжественной обстановке агентурных кличек, основанных на историческом материале, — это добрая традиция БАШАКа, — разъяснил мне Итамар Каплан. — Недавно, например, я чудесно провел время на банкете по случаю присвоения Мирьям Абуркаек агентурной клички «графиня Кадохес». Кличка присвоена ей за большие заслуги в деле укрепления обороноспособности не любимой ею родины и в знак уважения к памяти её великого предка, графа Себастьяна Кадохеса.
— Значит, хор девочек-бедуиночек является коллективным агентом БАШАКа, — осенило меня, — интересно, какую кличку присвоили хору?
Но вмешиваться в оперативную работу я посчитал себя не в праве и поэтому
вернулся к ностальгическим временам ранней перестройки.
— С вином под названием «Эпилептолог» вы, милейший Мамонт, ошиблись, — заметил я.
— Я часто воспринимаю художественные произведения совсем не так, как рассчитывали их авторы, — сообщил Борщевский. — Рассмотрим этот феномен на таком ярком примере, как безвременная кончина верного ленинца, видного деятеля международного броуновского
— Кончина Брежнева также совпала по времени с большим событием в моей личной жизни, — вспомнил я. — Дело в том, что моя свадьба была назначена на день, когда объявили о смерти видного деятеля коммунистического и рабочего движения, кавалера пяти орденов Ленина, официального автора таких выдающихся произведений российской словесности, как вышедшая огромным тиражом «Малая земля» и ещё какой-то книги, название которой я забыл, а содержания не могу вспомнить. Моя невеста Нина предложила отложить бракосочетание, но телохранитель Кузьменко настоял.
Кузьменко, в своё время служил в части, которая усмиряла бунты в тюрьмах. Однажды, после того как он напился до одурения, с ним случился эпилептический припадок. Он это называл «ударила судорога». Потом судорога ударяла его ещё пару раз при сходных обстоятельствах. Его выбросили со службы с диагнозом «эпилепсия», с которым никуда не брали на работу. Я приобрел на его имя «Волгу» и через него получал деньги за свою пацифистскую деятельность, но он в среде своих знакомых гордо называл себя моим телохранителем. После стакана водки Кузьменко становился таким непосредственным, что его напору было невозможно противостоять. Сегодня он уже принял два стакана, один за мое с Ниной счастье, другой за упокой души генерального секретаря.
Сопротивляться было бесполезно, и я отправил счастливую невесту вместе с Кузьменковой женой Наташей одеваться и прихорашиваться, а сам занялся организационными вопросами. В ЗАГСе ответили, что его сотрудники скорбят, но работают. В ресторане «Узбекистан» сообщили, что работают и про скорбь не упомянули.
Служащая ЗАГСа хотела, как лучше, но вышло следующим образом: «В этот скорбный для всех нас день вы соединяете себя узами брака».
От этих слов Ниночка закусила губу.
— Не кусай губу, — шепнул я ей строго, — мне сейчас её целовать нужно будет. Она испуганно посмотрела на Кузьменко, который в строгом розовом костюме был свидетелем на нашей свадьбе. Он утвердительно кивнул, и губа была отпущена.
Въезд в Москву был закрыт, и от общежития университета имени Патриса Лумумбы мы ехали по пустому Ленинскому проспекту на «Волге», из окон которой лились задорные песни Адриано Челентано, мы понеслись к ресторану «Узбекистан». Пролетая по площади Гагарина, Нина почувствовала дурноту. Наташа влила в мою невесту две рюмки коньяка «Наполеон», но закусить не предложила. Возле здания Министерства иностранных дел Нина пришла в себя, щёчки её порозовели, и она спросила, что, собственно, происходит.