Белая звезда

Бауров Александр

Трибуны скандировали имена своих любимцев, и Лазарен был явно кумиром большинства. Он был более ловок и при этом сохранял холодный ум и расчет сил. Он думал о финале, тогда как его противником двигала слепая ярость.

— Кстати, — спросил Рууд у Ламарка, — а кто победил в первом полуфинале с утра? Слабость здоровья, знаете ли, желудок помешал мне наблюдать ваше чудесное зрелище.

— Вам очень поможет местная минеральная вода, отведайте, — с ловкостью заправского торговца мастер-воин налил бокал канцлеру, — а победил утром

наш ученик, парень по имени Гримли Фолкин.

— Благодарю, — принял воду Рууд, — а, это тот молодой человек, что вчера побил рыцаря Пармона из стражи Оррина?

— Да, ваша светлость, именно он!

— Его отметил король, и я тоже ему благоволю. Хотелось бы, чтобы он выиграл турнир, а то эти разведчики слишком задаются, — он указал на Эй-Тоя. Ламарк улыбнулся, но ничего не ответил.

Мартинсон сел рядом с Эй-Тоем, отогнав в сторону сонных пажей, которых даже мало привлекал поединок:

— Ну так что же такое случилось, что вы мне хотели сказать такого? О чем весь орден Фавела, по-вашему, не знает?

Эй-Той игнорировал его вопросы и делал вид, что ему интереснее болеть за Лазарена.

Тут разведчик изловчился и перерубил меч соперника пополам. Тот метнул рукоять вперед и бросился бежать в поисках нового оружия. Арена ревела от восторга. Исход был предрешен. Эй-Той откинулся на спинку кресла и тут заметил, что сидящая рядом с Эльзой первая фрейлина намеревается уйти, но боязливо косится то на канцлера, то на Мартинсона. Нужно было действовать!

— Кстати, святой отец, — привлекая внимание священника, громко заявил глава разведки, — вы видите, — он указал на арену, — наши всегда побеждают! Сегодня вечером мы утрем вам нос и всему вашему хваленому сыску.

— Ну-ну, я весь внимание! — усмехнулся Мартинсон.

— Пока вы устраиваете облавы на рынках и гоняете таборы шейди да торговцев с одной проверки на другую, мы… — разведчик сделал паузу и увидел, что Аделаида решилась встать и пошла к выходу, — мы раскрыли заговор тайной службы Таталии с целью похитить нашего любимого канцлера Рууда!

Мартинсон ошалело глядел на Эй-Тоя — это звучало слишком дико, чтобы быть правдой. Монах то и дело открывал рот, но слова вязли на зубах и срывались в далекие уголки памяти. Мысли пришли в полное расстройство.

— Да-да, — импровизировал Эй-Той, — представляете, хотели выкрасть Рууда, чтобы расстроить его жесткую линию на ограничение торговли с югом. А ведь вы — орден Фавела, опора канцлера, вы должны беречь его жизнь как зеницу ока!

— Но смысл?.. — будто не слушая, бормотал Мартинсон.

— Может, у них есть свои протеже на этот пост!

Мартинсон задумчиво чесал голову. Бэдивер склонился к одной придворной даме и заметил: «Смотрите, непримиримые враги воркуют, как влюбленные голубки! Полное единение!» — Та рассмеялась.

Аделаида встала и направилась к выходу. В ту же секунду один из обслуживавших канцлера людей все бросил и устремился

следом. Эй-Той это заметил и, щелкнув пальцами, подозвал пажа, шепнул что-то ему на ухо. Мартинсон был так шокирован новостью, что ничего не слышал и не воспринимал. Глава разведки вскочил и стоя принялся аплодировать, и вскоре вся королевская ложа последовала его примеру. Поднялся даже его величество. Мгновением раньше на арене Лазарен сбил с ног маркиза и, поставив ногу ему на грудь, опустил меч рядом с горлом. Судья объявил его победителем и вторым участником финала.

Аделаида уже вышла на улицу и пошла в обход здания арены, с ней не было стражника, и многие люди на улице бросали на девушку завистливые взгляды. Молодые люди свистели и показывали пальцем, она была очень красиво и богато одета для дамы, следующей без охраны. Помощник Рууда уже спускался по лестнице следом, как тут его сзади окликнул какой-то паж из окружения принца Кристиана:

— Вас немедленно просят к отцу Карлосу Мартинсону!

— Что? — не понял соглядатай.

— Вас немедленно зовет Карлос Мартинсон! — уверенно сказал мальчик, вертя в руках золотой циллинг.

Огромный мужик задумался, развернулся и пошел обратно. Когда он вошел в ложу, завыли трубы, все уже потянулись к выходу. Паж в толпе куда-то растворился. Агент поймал на себе озадаченный взгляд канцлера и, наконец пробившись сквозь ряды выходивших, подошел вплотную к святому отцу, о чем-то деловито беседовавшему с главой разведки.

— Вы вызывали меня, святой отец?

— Нет, конечно, а что у вас? — озадаченно спросил Мартинсон.

Мужик долго глядел то на монаха, то на канцлера:

— Ко мне паж подошел и сказал, что вы срочно зовете!

— Что, какой паж, куда вы шли? — спросил сердито глава ордена, однако, сообразив, что при Эй-Тое расспрашивать неудобно, осадил себя: — Прошу прощения, у нас тут какая-то неувязка, — извинился он перед разведчиком и потащил агента в сторону.

— О, ничего страшного, — на удивление покладисто заметил Эй-Той, — эти пажи, знаете, принц их совсем распустил, вот я только отправил одного принести мне воды, и вот видите? До сих пор ничего, — он развел руками.

— Мне жаль, — кивнул Мартинсон и, отведя агента в сторону, набросился на него с расспросами, но тот лишь разводил руками и бессвязно лепетал: «Да я, а он, а она…»

Священник и соглядатай догнали канцлера, когда тот уже садился в карету. Рууд выслушал их рассказ, злобно бросил:

— Идиоты оба!

Гримли было очень грустно. Он, конечно, с большим интересом смотрел поединок Лазарена со столичным маркизом и даже не сильно устал от своего сражения, но в целом настроение было отвратное. После выигранного им полуфинала прошло уже три часа, а Аделаида так и не подошла к нему. Он продумал тысячу вариантов, тысячу её просьб и своих ответов, но ничего не происходило.