Беличий Песок
Шрифт:
– Пуух! Тормоза отпустить!
– рявкнул он, - Всех этих недоумков связать! Грызо, ты слышал?
– А? Уге, - отрешённо кивнул грызь.
Кое-как Хему удалось растолкать трясов, раздавая даже оплеухи - не время деликатничать. Расшевелившись, грызи почувствовали, что такое сотни тысяч ненависти, так что бурые были на редкость быстро уложены в грязь и умотаны верёвками по первому сорту.
– Сборище идиотов!
– пнул очередного огрызка Хем, - Пшол! Грызо, выпустите хрюшек!
Он оглядел позицию - толпа из четырёх десятков огрызков толклась на лугу, грызи вытаскивали ящики дальше на дорогу, выстраивая в колонну.
– Хемми, - Дара тоже влезла в ящик и обняла его, - Хемми...
Грызь шмыгнул носом, прижимая к себе свою любимую белочку. Чувствуя пушистую шёрстку носом и лапами, он возвращался к тому времени, когда они вдвоём ходили по летнему лесу, пронизанному живительными лучами солнца, и радовались жизни. Может, стоило остаться у себя, а не лезть нипойми куда... Хем вспомнил кучу костей и его чуть не стошнило.
– Дара, - цокнул он, глядя ей в глаза, - Дарочка. Мы сравняем Верхнесвистск с землёй, моя белушечка. А потом доберёмся до Бурнинача и разнесём всё там.
Дара сначала улыбнулась сквозь слёзы, а потом оба грызя засмеялись. Они знали, что так оно и будет.
– Пошли толкать ящик, страшное боевое грызо, - цокнула она.
Они спрыгнули на чавкающую от воды землю и впряглись вместе с другими в тягу бронеящика. Огромные колёса лопатили грязь, поднимая её наверх и затем расшвыривая спицами - все кто шёл рядом были по уши в грязи, но поделать было ничего нельзя. После деревни настроение у грызей было препаршивое, так что и тащить казалось тяжелее, чем обычно. Бурые, хоть и в большом количестве, тянули из лап вон плохо, да к тому же их приходилось постоянно подгонять и смотреть за отлынивающими. Получалось страшное... стадо, понял Хем, наблюдая за происходящим. Его опять замутило, так что грызь чуть не упал. Помотав мордой, он цокнул грызям собраться.
– Слушайте, пух. То во что мы вляпались, это самое плохое что с нами со всеми было. Надеюсь вы понимаете, что я вовсе не про грязную дорогу. Если так будет продолжаться, к Верхнесвистску мы сами будем точно такие же, как эти.
– Мы никогда не будем такими!
– испуганно цокнула белка.
– Ты в этом уверена полностью, грызо?
– Ну... Нет, конечно, ведь раньше так не бывало.
– Не уверена не цокай, верно?
– Хем устало опёрся о клевец, оглядывая грызей, - Что делать?
Трясы угрюмо молчали, поводя ушами. Как знать что делать если никогда раньше не встречался с таким?
– Я думаю что...
– цокнула одна белка, и слегка прикусила язык, когда на неё все уставились.
– Да, что ты хотела цокнуть, эээ... Фира?
– припомнил имя Хем.
– Думаю в первую очередь нам не стоит толкаться вместе с бурыми, - твёрдо цокнула она, - И так мы скучились, а тут ещё это тупое стадо. Мне кажется, они все больные на голову... а от больных обычно держатся подальше, так?
– Так-то так, - хмыкнула Дара, - Но это стадо тащит нам ящики... Хотя, погодите.
– Вот именно, - подхватил мысль Хем, - Так нельзя! Хотя кажется
– Но как мы без них дотащим ящики через эту грязищу?
– Так же как до этого таскали. Отсуркуемся, откормимся, дадим отдых лапам. И дотащим. Сами, грызо. Как всегда мы это делали и будем делать, сами.
Пока грызи ещё переваривали, но кажется до большинства начало доходить. Хем же подошёл к толпе связанных и стал разматывать верёвки.
– Пошли вон отсюда!
– бросил он, даже не смотря на них.
– Куда?!
– задали чисто бурский вопрос бурые, если учесть что вокруг была равнина на сотни килошагов в любую сторону.
– Куда хотите!
– рявкнул Хем, - Кто через килоцок останется в пределе досягаемости, расстреляем из крестолуков! Убирайтесь напух.
Любого из кишиммарских не было бы в пределах через три секунды, но бурые даже не могли решить, куда пойти. Трясы оставили их совершенно, проходя мимо и окидывая безразличными взглядами - колонна медленно ползла дальше. Хем шёл последним - он достаточно хорошо чувстовал, если бы в спину полетел нож. Внезапно послышались шаги и его кто-то схватил за локоть. Это была молодая белка-бурая, уже достаточно крупная, но ведущая себя как-то как бельчонок, как казалось. У неё была более короткая, чем у таёжников, мордочка, пушистые ушки с белым пухом внутри, и недлинная грива тёмно-рыжего цвета. Хем цокнул бы что очень милая грызунья, если бы не то что видел недавно.
– Я... я не хочу с ними!
– пискнула она, глядя грызю в глаза.
Хоть сто раз бурая, но увидев в глазах белочки слёзы, Хем не мог остаться равнодушным. Он улыбнулся и погладил её по ушкам.
– Кто тебя может заставить, если не хочешь?
– резонно спросил он.
– Синка!
– ответил на его вопрос бурый, - Сина! Иди сюда!
– Хочешь пойти с нами?
– цокнул Хем.
Белка закивала, опасливо оглядываясь назад и прижимая уши.
– Иди сюда, зараза!
– орали сзади.
Хем приобнял её и закрыл собой от бурых; он увидел, что грызи сзади колонны, глядя на эту безобразную сцену, уже натягивают крестолуки.
– Килоцок вышел, - громко возвестил грызь.
Почти два десятка стрел просвистели у него над головой, и сзади послышались вопли и плеск бега по лужам. Хем заботливо поддерживая белочку, провёл её к колонне, не давая оглядываться; когда она всё же посмотрела назад, лежащие в грязи тушки уже были далеко. Грызь влез лапой в телегу, вытащив овсяную лепёшку, и отломил кусок Сине. Та округлила глаза и замотала головой, цокая что совсем не голодна.
– Как хошь, - пожал плечами Хем, - Дарочка, хо плюшку?
Сина сглотнула, глядя как грызи уплетают корм, но ничего не сказала. Она только всполошилась, когда Хем впрягся в канат, чтобы тоже схватиться тащить. Дара усмехнулась, и так как пока шла отдыхая, оттащила бурую за локоть в сторону.
– Сина, так тебя зовут?
– спросила она, - Зачем ты хватаешься за канат? Он что, на ощупь допуха приятен?
– Я просто... простите, - испуганно пискнула та.
Конечно, Дара производила на неё впечатление - мало того что песчанник по виду, так ещё и такая крупная самка, с боевой косой, в кожанной броне - наплечники, шапка, куртка и юбка - всё было сделано из толстенной кожи с деревянными накладками. Вдобавок бурая видела, как Дара расшвыривала воинов шняжества, как щенков... в итоге испуг её был глубок донельзя.