Беличья клетка
Шрифт:
Мне не жаль пропавших денег. Вы когда-нибудь видели, как поднимается погонофор? Человеку ведь крайне редко представляется возможность познать величие этого зрелища, да и то лишь на несколько минут. Хотя у меня в то время было весьма туманное представление о мыслях, появляющихся в простейшем мозге морского червя ("Вверх вверх вверх Вниз вниз вниз"), я не мог не восхищаться его упорством. Погонофор никогда не спит. Он карабкается вверх по внутреннему проходу в раковине, а когда достигает вершины, он начинает пятиться назад - ко дну. Погонофор никогда не устает от однообразия добровольно возложенной на себя миссии. Он исполняет свой долг добросовестно и с искренней
Воспоминания, которые помещены ниже, - не аллегория. Я не пытался "интерпретировать" внутренний монолог погонофора. В этом нет никакой необходимости, ибо погонофор сам предоставил нам очень даже выразительную запись, рассказывающую о его внутреннем мире. Она зашифрована на стенках полупрозрачной тюрьмы, в которой он находится всю свою жизнь.
С изобретением алфавита появилось всеобщее мнение, что наросты на раковинах или каллиграфические росчерки улитки, ползущей по песку, хранят некий смысл, который может быть расшифрован. Много чудаков и оригиналов на протяжении веков пыталось разгадать эти знаки, - так же, как другие стремились понять язык птиц. Тщетно. Я не утверждаю, что можно постичь смысл следов или отметин на раковине _обычного_ моллюска, но суть раковины погонофора, тем не менее, можно - ибо я нашел разгадку кода!
С помощью книги "Руководство по криптографии для военнослужащих США" (полученной весьма хитрым способом, который я не вправе открыть) я освоил грамматику и синтаксис загадочного языка погонофоров. Если зоологи (или кто-нибудь еще) захотят удостовериться в правильности моей расшифровки, то они могут найти меня через издателя данного текста.
Во всех тридцати шести экземплярах раковин, имевшихся в моем распоряжении, выдавленные узоры на внутренних стенках были одинаковы. Моя теория заключается в том, что единственная функция щупалец погонофора это следовать направлению, указанному в этом "послании": вверх или вниз внутри раковины, и таким образом - мыслить. А узоры на стенках раковины это своего рода поток сознания.
Вполне возможно (а на самом деле это почти непреодолимое искушение) объяснить человечеству смысл, который содержат эти "воспоминания". Несомненно, что в эти бесценные раковины философия привнесена самой Природой. Но прежде чем я начну свои объяснения, давайте ознакомимся с текстом первоисточника.
ТЕКСТ
Вверх. Выше, вверх, вверх. Верх.
Вниз. Ниже, вниз, вниз. Бух! Низ.
Описание моей пишущей машинки. Клавиатура шириной примерно в один фут. Клавиши находятся на одном уровне, каждая помечена одной буквой алфавита, или двумя пунктуационными знаками, или цифрой и пунктуационным знаком. Буквы не располагаются в алфавитном порядке, а, скорее всего, произвольно. Возможно, тоже согласно какому-то коду. Еще есть специальная большая клавиша для пробелов. Однако у моей машинки нет ни ограничителя полей, ни клавиши возврата каретки. Валик скрыт внутри корпуса, и я не вижу слов, которые печатаю. Интересно, что происходит там, внутри? Не исключено, что сразу же автоматы-линотиписты делают из этого книгу. Разве это плохо? Или, может, мои слова просто ползут и ползут в виде бесконечной ленты? Или эта машинка - просто обман, и никакого текста из нее не поступает?
Некоторые мысли по поводу тщетности жизни:
Я с таким же успехом мог бы просто поднимать тяжести. Или закатывать камни на вершину горы, с которой они тотчас же будут скатываться вниз. Да, я могу лгать с тем же успехом, что и говорить правду. Не имеет никакого значения, что именно я говорю.
Да, это-то и ужасает. Интересно, "ужасает" - это
Кажется, я чувствую себя сегодня достаточно скверно, но я чувствовал себя скверно и раньше! Через несколько дней со мной будет все в порядке. Мне необходимо только терпение, и скоро...
Чего они хотят от меня, запертого здесь? Если б я мог быть уверен, что служу какой-нибудь хорошей _цели_. Я не могу не беспокоиться о таких вещах. Время уходит. Я опять голоден. Я подозреваю, что схожу с ума. Это конец моего рассказа о погонофорах.
Перерыв.
Неужели _вас_ не гнетет мысль, что я схожу с ума? Что, если я заработал себе кататонию? Ведь тогда _вам_ нечего будет читать, если они не дадут _вам_ мои экземпляры "Нью-Йорк Таймс". Уверен, газета _вам_ пригодится.
Вы: зеркало, в котором мне отказано; тень, которую я не отбрасываю; мой добросовестный наблюдатель, читающий каждое новое эссе, созданное мною же; мой Читатель.
Вы: чудовище из фильма ужасов с глазами размером с мельничные колеса; маньяк-ученый; майор, вынуждающий меня обвенчаться со смертью и приготовивший нам свадебное ложе.
Вы: иной!
Поговорите со мной!
ВЫ. Что вам сказать, Землянин?
Я. Все равно что, ибо голос этот - не мой голос, плоть - не моя плоть, а ложь - не та ложь, которую я вынужден придумывать для себя сам. Я не исключение из общего правила, я не высокомерен. Но иногда я сомневаюсь, вам не покажется это чересчур мелодраматичным с моей стороны?
– что я существую на самом деле.
ВЫ. Мне известно это чувство. (Вытягивая щупальца вперед.) Вы позволите?
Я (отпрянув). Чуть позже. Я надеялся, что сейчас мы просто поговорим.
(Вы начинаете постепенно исчезать.)
Я. Есть многое, чего я в вас не понимаю. Ваш облик лишен индивидуальности. Вы меняете свои оболочки так же легко, как я могу переключать каналы в телевизоре, если бы он у меня был. Вы замкнуты, опять же. Вы должны больше вращаться в этом мире. Сходите куда-нибудь, себя покажите. Наслаждайтесь жизнью. Если вы застенчивы, я могу вас сопровождать. Как бы то ни было, не поддавайтесь страху.
ВЫ. Интересно. Да, разумеется, это весьма интересно. Объект проявляет сильную склонность к паранойе, его галлюцинации отличаются чрезмерной достоверностью. Произвожу осмотр его языка, проверяю пульс, делаю анализ мочи. Стул - нерегулярный. Зубы - гнилые. Выпадают волосы.
Я. Я схожу с ума.
ВЫ. Он сходит с ума.
Я. Я умираю.
ВЫ. Он умер.
(Исчезает совсем, остается только золотистое свечение - там, где на пилотке была эмблема с орлом [орел изображен на гербе и эмблеме США] и слабые отсветы от "дубовых листьев" на погонах.)
ВЫ. Но он умер не зря. Народ всегда будет помнить о нем, ибо своей смертью он принес нашей стране свободу.
(Занавес. Звучит гимн.)
Алло, это опять я. Вы, конечно, помните _меня_? Меня, вашего старого друга. Теперь слушайте внимательно мой план. С божьей помощью я собираюсь сбежать из этой проклятой тюрьмы, и _вы_ поможете мне. Двадцать людей могут прочесть напечатанное мною на этой машинке, и из этих двадцати девятнадцать будут наблюдать и глазом не моргнув, как я чахну здесь. Но только не двадцатый. Нет! У него (_у вас_) еще осталась совесть. Он-вы подадите мне знак. Когда я увижу знак, я буду знать, что кто-то извне пытается мне помочь. Нет, я не жду чуда сегодня же. Это может занять месяцы, даже годы: ведь необходимо выработать надежный план спасения, но само знание, что существует некто, кто пытается помочь, придаст мне сил продолжать жить день за днем, от выпуска до выпуска "Таймс".