Белка, голос!, Фурукава Хидэо

Белка, голос!

на обложку

Фурукава Хидэо

Шрифт:

Старуха поняла.

Они сели на поезд. Затем пересекли море. Банковский счёт, которым пользовался старик, ещё не был закрыт, поэтому они не испытывали недостатка в финансах. С Сахалина до Камчатки они перебрались на восьмиместном чартерном

самолёте.

Три недели спустя они оказались на острове, который, хоть и был российской территорией, располагался в Тихом океане. От маленькой приморской деревни, расположенной на юго-востоке Камчатки, на рыболовецкой шхуне они добрались до него всего за каких-то двадцать-тридцать минут. И там высадились на берег. Остров был безлюден, но там осталось несколько старых деревянных построек. Развалившееся здание завода. Кажется, после русско-японской войны это был японский рыбоперерабатывающий завод, на котором производили консервы из крабов и кеты. Так называемый опорный рыболовецкий пункт в северных водах. В течение трёх месяцев вы вели там подготовку.

Вы. Стрелка, это ты в первую очередь. Ты наблюдала, как действует старуха. Ты доверяла ей и наблюдала за нею. Вы получили фальшивые документы и пока могли находиться на этом безлюдном острове. Старуха закупала в деревне на материке провиант и готовилась к отплытию. Ты и Белка несколько раз плавали в деревню и знали, что там много четырёх- и пятимесячных щенков, которых разводили и обучали как ездовых собак. Старуха выбрала и купила

семерых щенков.

Подготовка к выходу в море шла своим чередом.

К выходу нелегального судна.

Я спрашиваю у тебя: «Куда вы направляетесь?» Ты отвечаешь: «В не истоптанный плебеями собачий рай». «Ты кто?» — спрашиваю я. И тогда ты отвечаешь: «Это я, идиот!»

Кроме тебя есть ещё один.

Он стоит на восточном берегу острова и смотрит вдаль, в туман, на другой берег Тихого океана. С ним по-японски говорит собака: «Белка, голос!»

А затем вы переплывёте море. Убьёте двадцатый век. Построите на туманном острове рай для собак. И, наверное, объявите войну двадцать первому веку.