Bella Mafia
Шрифт:
– Его зовут Джорджио. Скажи это там, и пусть они принимают по телефону его заказы.
– Ладно, а адрес?
– Им нужно знать только имя. Об остальном позаботится Лидия.
Данте не успел ничего больше выяснить, потому что приехал Ленни Каватайо и Каролла сделал ему знак удалиться, взмахнув рукой. Ленни был скрытным, хитрым человеком и плохо ладил с людьми. Он подтвердил, что груз действительно прибывает самолетом, но отказался встречать его в аэропорту один. Ткнув Кароллу пальцем в грудь, он добавил, что ему там тоже делать нечего. Каролла, не стерпев такой фамильярности, схватил его за палец и едва не вывернул, так что Ленни вскрикнул от боли.
– Я
Каролла выпустил руку Ленни, и тот стал дуть на распухший палец.
– Да, но мы с тобой оба знаем, что это убьет его.
– Это-то мне и нужно, Ленни. Так что позаботься о том, чтобы мальчишка получил то, что положено. А теперь пошел вон отсюда.
Каролла решил не возвращаться в квартиру. Он не мог снова видеть сына, поэтому позвонил из клуба Лидии и сказал, что должен уехать раньше, чем предполагал. Лидия жалобно захныкала и прошептала в трубку, что зачахнет от тоски, если он будет в отъезде слишком долго. Она не удивилась, когда услышала в ответ, что сыграет в ящик, если не сохранит ему верность. Затем Каролла смягчился и добавил, что открыл для нее и Джорджио счета в магазинах и книжных лавках. Он попросил ее попрощаться от его имени с сыном и извиниться за то, что ему нужно срочно ехать в аэропорт. Каролла говорил это с улыбкой, понимая, что никакая сила на свете не помешает ему быть в аэропорту в ту минуту, когда Майкл Лучано выйдет из самолета.
София вернулась к работе на следующий день после отъезда Майкла, и ее жизнь пошла своим чередом. Ежедневно она заглядывала в почтовый ящик, ожидая от него письма, а не найдя его, уверяла себя в том, что письма из Америки идут очень долго.
Состояние здоровья матери ухудшалось, и доктора посоветовали отвезти ее к морю, если есть такая возможность. София устроила их переезд к родственникам в Чефалу, не забыв оставить свой новый адрес на почте и в кафе, откуда ей пришлось уволиться.
Мать была так слаба, что не могла даже собрать свои личные вещи. Суета, связанная с переездом, захватила Софию полностью и не давала ей подумать о своем собственном здоровье. Едва успели они с матерью добраться до побережья, как ее стали мучить тошнота и головная боль. Она быстро уставала, и ей приходилось часто отдыхать, чтобы восстановить силы. В первые несколько недель она не могла найти работу, но потом устроилась горничной в маленькой сельской гостинице. Ей нужно было вставать затемно, чтобы приходить на работу к половине шестого утра. Она стелила постели и стирала белье. Недомогание с каждым днем усиливалось.
София не стала обращаться к доктору, который звонил каждый день, чтобы узнать, как себя чувствует мать. Кстати, серьезного улучшения ее здоровья, на которое рассчитывал доктор в связи с переездом к морю, не произошло. Условия, в которых они жили, также не способствовали выздоровлению: им отвели маленькую комнатку на первом этаже и без того перенаселенного дома. Они договорились с родственниками о временном пристанище, и, хотя никто не выказывал по отношению к ним неприязни и не намекал, что они злоупотребляют оказанным им гостеприимством, всем было понятно, что долго так продолжаться не может. При ограниченных средствах и высокой арендной плате Софии все же удалось найти комнату над пекарней. Удача воодушевила ее, и теперь она спешила домой, чтобы обрадовать мать.
Возле дома стояла машина «скорой
– Все в порядке, мама. Я здесь, с тобой.
С трудом дыша, синьора Висконти улыбнулась и прошептала:
– Он обязательно напишет тебе. Он вернется к тебе. Ты хорошая девочка…
Она стиснула руку дочери в своей и затихла. Ее рука внезапно расслабилась. София обернулась к медсестре, которая возилась с кислородным аппаратом, и сказала:
– Похоже, моя мама умерла.
Все сбережения Софии ушли на оплату похорон. Родственники были добры к ней и участливы, но не слишком расстроились, когда она сообщила, что переезжает на другую квартиру. Она так и не получила ни единого письма от Майкла и по-прежнему хранила золотой медальон в форме сердца.
Она лежала на большой кровати, где они должны были спать вместе с матерью, и медленно поглаживала рукой грудь и живот. Он стал больше и круглее. Дольше обманывать себя она не могла. Она не сомневалась, что доктор подтвердит беременность.
Неведомо как узнав об этом, ее навестила тетка. В ответ на вопрос о том, есть ли какой-нибудь шанс, что отец ребенка женится на ней, София отрицательно покачала головой. Если бы это был обычный мужчина, а не Лучано, еще можно было бы надеяться.
– Кем бы он ни был, ему придется взять на себя ответственность. Он знает о ребенке?
И снова София покачала головой. Она отказалась назвать его имя и не сказала о нем дурного слова. В местном монастыре, где в больнице было родильное отделение, к ней отнеслись с сочувствием и пониманием, особенно мать настоятельница. Она внимательно выслушала Софию, ни разу не перебив, и позволила остаться в монастыре до рождения ребенка. Софии было предложено помогать в прачечной и убирать в трапезной в качестве оплаты за проживание. Настоятельница посоветовала ей сразу отдать ребенка на воспитание. У ее тетки своих детей было много, и взять на содержание еще одного она не могла. Тогда у ребенка будет больше шансов устроиться в жизни, чем если его вырастит она сама – незамужняя, едва сводящая концы с концами женщина.
София не покладая рук работала в прачечной, стирая больничные простыни и крахмаля белые воротнички монахинь. Здесь она познакомилась с несколькими девушками, которые оказались в таком же положении, а также с замужними женщинами, мужья которых сидели в тюрьме. У нее появилась подруга Раина, хрупкая девочка, которую изнасиловал отец. В монастырь ее привезли полицейские, чтобы уберечь от сексуальных домогательств отца.
Раина была на сносях. Остальные девушки издевались над ней, и София часто находила ее рыдающей в прачечной за котлом. Она пообещала Раине, что будет навещать ее в больничной палате, и, когда через несколько дней у Раины начались схватки, она звала подругу.
Родильное отделение не было укомплектовано штатами: один доктор, одна акушерка и две медсестры. Софии разрешили остаться возле испуганной, плачущей Раины до тех пор, пока ее не увезут рожать. Софии уже очень скоро предстояло то же самое, и она терпеливо ждала, когда подругу привезут обратно в палату. Она была первым человеком, которого Раина увидела после родов.
София долго не могла заснуть в ту ночь. Она до рассвета бродила из угла в угол по келье и к утру решила, что не отдаст своего ребенка.