Шрифт:
========== Пролог ==========
На переправе коней… меняют!
*
Второй год обучения в Хогвартсе приближался со стремительностью кометы. Гермиона была крайне недовольна происходящим: на календаре 16 августа, а она все еще не обзавелась всей необходимой учебной литературой. Это ведь еще и вызубрить надо успеть! Ужас! А хотелось бы, ко всему прочему, прикупить чего-нибудь и «для легкого чтения», так, по мелочи, пару-тройку томов страниц от четырехсот. В общем, настроение девочки скатывалось к «отвратительно» с дополнительной пометкой «близка к
В этот самый день Гермиона от страха, что скатится по учебе, вселенской скуки и ничегонеделанья уселась за чтение своих конспектов с первого курса. Повторенье – мать ученья, да и вообще, дело крайне полезное.
Хлопнула входная дверь: из продуктового магазина вернулась Джин Грейнджер. Женщина прошла на кухню, поставила на плиту чайник и принялась раскладывать продукты: какие – в холодильник, какие – на полочку в шкаф. Зазвонил телефон, и ей пришлось отвлечься. Разговор с банковским служащим оказался далеко не самым простым и предполагаемо затянулся. У Грейнджеров были проблемы.
Засвистел чайник.
– Гермиона. Доченька, помоги мне на кухне! – прокричала женщина, оторвавшись от разговора и зажав телефонную трубку рукой.
– Ага… - пробормотала девочка, даже не осмыслив просьбу матери: она была уж слишком поглощена трансфигурацией.
– Дочка! – повторила Джин.
Гермиона поморщилась (она ненавидела, когда ее отвлекали от чтения) и крикнув: «Иду!», поднялась на ноги и направилась к выходу из комнаты. Девочке оставалось дочитать всего-то одну страничку, а тут еще этот проклятущий чайник, чтоб его! Она уже просто не могла оторваться от записей, не могла, и все тут …
Ничто не предвещало беды: женщина, услышав, что дочь хлопнула дверью и поспешила исполнить ее просьбу, вернулась к разговору, а конспект в потертой тетради повторялся лохматой девчонкой на ходу.
Лестница появилась как-то совершенно неожиданно и явно не вовремя.
Не было ни ярких пятен в угасающем сознании, ни жизни, пронесшейся перед глазами, то есть – никакой патетики. Гермиона просто зачиталась и рухнула вниз, оступившись.
Испуганная женщина моментально выскочила на звук и в ужасе закричала, глядя на дочь, не подающую никаких признаков жизни.
А чайник все свистел…
*
за два дня до этого.
Азкабан является самой защищенной тюрьмой для волшебников, преступивших закон. Не было еще ни одного заключенного, который смог бы сбежать из нее.
Хотя, стоит признать, дело было даже не в уединенном местоположении, и не в том, что над тюрьмой был накинут антимагический полог и глушил как беспалочковую магию, так и стихийные выбросы (довольно частые даже у взрослых волшебников, если приходилось иметь дело с реальной угрозой жизни). Вся проблема заключалась в том, что редкие заключенные могли похвастаться долгожительством здесь. Отвратительные условия содержания, если не сказать жестокие, суровый климат и дементоры, довольно быстро лишающие рассудка… Все это не способствовало тому, чтобы долго жить.
В одной из камер нижнего яруса раскачивалась из стороны в сторону ярая приспешница Темного Лорда – Беллатриса Лестрейндж, в девичестве – Блэк. Она чувствовала, что дни ее сочтены. Подорванное здоровье, безумие
Беллатриса так и не дождалась возвращения своего господина. И это было ужасно больно. Она сделала бы все лишь для того, чтобы увидеть его перед смертью в последний раз. Это внесло бы смысл в ее ушедшую жизнь, придало бы ей сил и смелости, и, может, спокойствия, она знала бы, что уходит не зря, уходит не проигравшей. Но все это было лишь ее полубредовыми мечтами. Реальность же была сурова: Белла умирала. Ее сознание становилось все более смутным, а мысли – отрывочными, все менее похожими на связные предложения. Она начинала мыслись скорее образами, картинками, волеизъявлениями, почти сюрреалистичными…
Женщина открыла некогда жгучие черные, а теперь – выцветшие глаза и печально уставилась в каменный потолок. Ее взгляд был затуманен, она не осознавала действительность в полной мере. Женщина всхлипнула, а потом уронила голову на свои руки и горько заплакала. Дементоры были близко; она больше не выдержит. Холод сковывал тело, проникал в душу, рвал ее на части. Угасающее сознание сделало последнюю попытку:
– Шанс… был бы… шанс… изменила… все… готова… один шанс…
Беллатриса не видела, как сквозь стену просочилась прозрачная белая фигура молодой красивой девушки. Она на пару секунд зависла около умирающей, а потом наклонилась и строго спросила:
– Да ты что? И что ты можешь предложить взамен? На что ты готова?
– На все… - хрипло прошептала брюнетка из последних сил, - …на все…
– Говоришь, на все? – красивая призрачная девушка звонко рассмеялась, - ну, ладно, это может быть даже очень интересно. Но помни, ты сама этого просила!
Секундой позже Беллатриса Лестрейндж вздохнула в последний раз. Прозрачная субстанция, схожая обликом с самой волшебницей, отделилась от ее тела, сжалась в небольшой блестящий шарик и мерно поплыла вверх, но девушка быстро поймала этот шарик рукой, а потом исчезла.
В одной из камер нижнего яруса на грязном полу лежало коченеющее тело ярой сторонницы Темного Лорда.
*
Не было ни ярких пятен в угасающем сознании, ни жизни, пронесшейся перед глазами, то есть – никакой патетики. Гермиона просто зачиталась и рухнула вниз, оступившись.
Испуганная миссис Грейнджер моментально выскочила на звук и в ужасе закричала, глядя на дочь, не подающую никаких признаков жизни.
На то, чтобы вызвать скорую, у матери ушли считанные секунды. Зареванная Джин стояла на коленях около любимой дочери и боялась до нее даже дотронуться: слишком велик был риск сделать только хуже.
Грейнджерам повезло: станция скорой помощи находилась буквально на соседней улице, и врачи успели в последний момент. Клиническая смерть – не такой уж и редкий случай, бывало, что люди возвращались к жизни даже после нескольких минут «того света».
Гермиона вернулась после минуты с лишним, но в сознание не приходила: девочку забрали в больницу.
Врачи давали положительные прогнозы.
Спустя день Беллатриса Лестрейндж пришла в себя… в теле грязнокровки. Что может быть хуже?