Беллилия

Каспери Вера

— Опять о каких-нибудь интригах.

— Да ладно тебе, Чарли. Не дразни меня. Это очень важно. Об одном человеке, который находится совсем рядом с тобой.

Его сердце замерло.

— О твоем соседе, мистере Чейни.

— Ах о нем!

— Ты будешь просто в шоке. Прочесть тебе, что она пишет? — Послышался шелест бумаги. — Но прежде, чем я прочту, позволь мне сказать тебе одну вещь, Чарли. Я никогда ему не доверяла. Можешь спросить Эбби. Я с самого начала считала его трусливым и подлым.

— Давай читай.

— Все письмо

я читать не буду, ты знаешь, как Эбби многословна. Прочту лишь кусочек. Цитирую: «Судьба сыграла с нами весьма злую шутку, и твой дорогой Чарли, — в телефонной трубке послышался смешок, — ее жертва. Вчера вечером я поехала в Нью-Йорк на прием к Хаттонам. Там я присоединилась к группе знакомых, которые слушали пожилого джентльмена, рассказывавшего всякие фантастические истории о преступлениях и взятках в Канзас-Сити. Я подумала, что он, наверное, редактор или журналист вроде Нормана Хэпгуда или Линкольна Стеффенса. Поскольку я не слышала его имени, я подошла к хозяйке, разливавшей пунш, и спросила, кто он такой. И можешь представить мое удивление, когда она сказала, что это детектив!!»

— Вот как!

— Эбби подчеркнула это слово и поставила два восклицательных знака.

— А что еще она рассказала?

— «Моя хозяйка объяснила, что он не полицейский, а частный сыщик с очень интересной биографией. Он снял дом рядом с их летним поместьем, и она была неприятно удивлена, когда узнала, что он детектив, но потом выяснила, что это вполне приличный, респектабельный человек. После этого мне удалось поговорить со старым джентльменом с глазу на глаз. Когда я сказал, что знакома с молодым человеком, которого зовут так же, как его, он прервал меня и спросил, видела ли я картины его сына. Очевидно, его больше, чем тебя, интересуют работы Бена. Я сказала, что считаю искусство его сына интересным, но немного страшноватым, а он отметил, что большинство молодых леди именно так оценивают творчество его мальчика.

Судя по всему, они воспитанные люди. Кроме того, если он в состоянии купить своему сыну автомобиль и может позволить ему тратить жизнь на писание картин, значит, у них есть деньги. Так что у тебя нет никаких оснований, чтобы…» — Эллен остановилась.

После некоторого молчания, отмеченного треском в трубке, Чарли сказал:

— Продолжай. Что еще она написала?

— Ничего особенного. Очередную глупость.

— И все же?

Эллен рассмеялась, стараясь скрыть смущение.

Снова наступила пауза, а потом Эллен сухим тоном произнесла:

— Она считает, что любой одинокий мужчина должен очаровывать старую деву.

Чарли, как и следовало ожидать, засмеялся:

— Зачем? Ты все еще желтый цыпленок, моя дорогая. А Бен привлекательный парень. Может, Эбби все-таки и не такая глупая.

— Меня это не интересует.

Чарли был доволен. Конечно, после того, как он уехал из города и женился на другой, дорожить привязанностью Эллен было бы эгоистично, но, как всякий

нормальный мужчина, он завидовал Бену и своими похвальными словами в его адрес прикрывал тайную неприязнь, которую не смог не выразить:

— И правильно, это не твой тип, Нелли. Он недостаточно хорош для тебя.

— О Чарли! — На этот раз смех Эллен был более свободным и легким.

Веселая, шутливая беседа подняла дух Чарли. Когда он повесил трубку и стал подниматься по лестнице, ему показалось, что его жизнь вошла в нормальную колею. Он видел себя таким, каким его видела Эллен, — человеком, легко поддающимся влияниям. Поэтому он и женился так быстро, хотя и по любви.

— Эллен слишком долго говорила, — отметила Беллилия, когда он вернулся в спальню.

Чарли остановился как вкопанный. Неужели все это время дверь была открыта? Много ли из того, что он говорил, могла услышать его жена?

— Она никогда в него не влюбится, — продолжала Беллилия.

Чарли почувствовал, что снова может двигаться и говорить. Изучая лицо Беллилии, он не заметил ничего, кроме написанного на нем любопытства. И он вспомнил, что о детективах говорила только Эллен, а сам он не произнес ни одного слова, связанного с работой Бена.

— Это все Эбби, — сказала Беллилия. — Наверное, старается спихнуть Эллен на первого попавшегося мужчину, чтобы та не осталась в старых девах.

Слова, которые Эллен произнесла застенчиво, а Беллилия с презрением, возмутили Чарли.

— Эллен не старая дева. Она молодая и красивая девушка.

— А тебе не надо беспокоиться о Бене. Она никогда его не полюбит. Она все еще слишком сильно влюблена в тебя.

— Чушь! — отрезал Чарли, покраснев.

— Хотя она никогда тебя не получит. Я ей не позволю. Ты — мой.

Чарли пожал плечами, словно посчитал этот разговор слишком тривиальным, чтобы его продолжать, и отошел от постели.

Голос Беллилии преследовал его:

— Эллен желает моей смерти, только тогда она сможет выйти за тебя замуж. — Это было сказано таким спокойным тоном, что прозвучало не как абсолютно абсурдная идея, а как честно признанный факт.

Чарли резко обернулся:

— Такое вообще нельзя говорить. Уволь меня от таких безумных заявлений.

— А ты тоже этого желаешь? Хочешь, чтобы я умерла и ты тогда мог бы жениться на Эллен?

— Ты сошла с ума. Эллен прекрасная, добросердечная девушка. Такая мысль ей никогда не может прийти в голову.

— Но она настроена против меня, Чарли. Они с Беном заодно.

Он снова отвернулся и оказался лицом к лицу со своим отражением в зеркале. Чувствуя, что в нем что-то изменилось, он ожидал найти тому доказательство в своем отражении. Изменения были, но еще не в такой степени, чтобы проявиться в его манерах, в речи, даже в выражении его лица. Изменения проявились в том, что он стал изучать манеры, речь и выражение лица Беллилии.

А она тем временем таким же спокойным тоном продолжала: