Белое движение. Исторические портреты. Том 1

Кручинин Андрей Сергеевич

Войдя в палату к своему мужу, Мамантова с ужасом увидела почти неузнаваемый «форменный скелет». Однако благодаря заботам жены и врачей генерал стал быстро поправляться, и 29 января состоялся консилиум, решивший, что больного можно отправить в Батум на лечение, но возвращение на фронт ему категорически запрещено. Для подкрепления сил ему рекомендовали еще на два-три дня задержаться в больнице. Ночное дежурство врачей у него прекратилось, и дежурила только его супруга.

Вот в это-то время и произошла трагедия, подробности которой до сих пор относятся к «белым пятнам» истории. Трагедия

вероятного отравления Мамантова.

«...В комнате у больного горел примус; на нем кипел чайник,– описывала Екатерина Васильевна Мамантова события той страшной ночи 31 января 1920 года.
– К[онстантин ] К[онстантинович] сидел в подушках и разговаривал со мною. Часов около десяти вечера я накормила его ужином. Напоила горячим чаем и уложила в постель. Он заснул.

Я тоже легла спать... Вдруг... скрипнула дверь... Я моментально вскочила с кровати. К[онстантин] К[онстантинович] — уже не спал. Около его кровати я увидела фельдшера... В своих руках фельдшер держал шприц. Конст[антин] Конст[антинович] сразу же тревожно закричал мне: "Гони, гони... его, подлеца, вон"... Я спросила фельдшера, "зачем он пришел и что ему надо?" Фельдшер ответил, что по приказанию доктора, он должен сделать ночью больному впрыскивание "успокоительного лекарства".

После крика К[онстантина] К[онстантиновича] "гони... гони"... я бросилась к фельдшеру и хотела его не допустить к Конст[антину] Конст[антинови]чу. Но фельдшер сопротивлялся, очень грубо, сильным ударом, оттолкнул меня от себя... так, что я чуть не упала на пол. Я бросилась к двери, ведущей в коридор, чтобы кого-нибудь позвать себе на помощь. Этим моментом воспользовался фельдшер и сделал Конст[антину] Конст[антино-вичу] укол шприцем... возможно и вероятно с отравленной жидкостью... как я думала после и думаю теперь.

После этого укола фельдшер быстро подошел ко мне и, так как я закрывала выход из комнаты, оттолкнул меня от двери и поспешно вышел из комнаты. На мой крик - "на помощь" — ко мне никто не пришел: было два часа ночи.

Когда я вернулась от двери и подошла к Конст[антину] Конст[антиновичу], на мои вопросы он мне уже больше ничего не отвечал... и сказать мне ничего не мог. В ту же ночь этот фельдшер сбежал из больницы... Утром, когда пришел доктор для очередного осмотра больного, я ему рассказала все, что произошло ночью. Он очень удивился и сказал мне, что никакого распоряжения фельдшеру о впрыскивании Конст[антину] Конст[антиновичу] "успокаивающего лекарства" он не давал.

До самой своей смерти К[онстантин] К[онстантинович] после этой ночи ничего не пил, не ел и не говорил... Все это время он находился в бессознательном состоянии и никого не узнавал... И при его смерти около него была только я одна...

Уже в Крыму Н. Н. Коковцов мне рассказал, что по вызову врачей профессор Сиротинин за два часа до смерти Конст[антина] Конст[антиновича] осматривал его и сказал Николаю Николаевичу, что ген[ерал] К. К. Мамантов был отравлен...»

Окружение

частей генерала Крыжановского 1-й Конной армией у станицы Белая Глина в феврале 1920 год.

Придерживался версии об отравлении и Протопресвитер Добровольческой Армии отец Георгий Шавельский, причащавший Мамантова. Наконец, еще один убедительный довод. Секретные донесения контрразведывательного отделения Штаба Донской Армии содержали информацию о том, что в 4-м корпусе еще 26 января была раскрыта подпольная большевицкая организация, действовавшая под руководством корпусного врача Маcлова, в свою очередь получавшего указания из Санитарного отдела Штаба Донской Армии. В этой связи более чем вероятным предполагается участие в отравлении генерала фельдшера Екатеринодарского госпиталя.

1 февраля 1920 года в 12.30 утра генерал-лейтенант Мамантов, не приходя в сознание, скончался, а 4 февраля в 10 часов утра в Екатеринодарском кафедральном соборе состоялось отпевание погибшего. Только что прошел праздник Сретения Господня, приближалась Масленица, а под сводами огромного собора совершалась скорбная панихида. Храм был полон молящимися, пришли делегаты Верховного Круга, рядовые казаки и офицеры, представители английской и французской военных миссий. Екатерина Васильевна, находившаяся под впечатлением той трагической ночи, во время отпевания потеряла сознание. Тело генерала было погребено в усыпальнице собора, все расходы по погребению взяла на себя казна Донского Войска. Члены Круга минутой молчания почтили память Мамантова, а Атаман Богаевский 2 февраля выпустил специальный приказ:

«Вследствие тяжелых условий повседневной жизни на фронте, героически переносимых нашей доблестной армией, болезни уносят из наших рядов многих героев, посвятивших себя служению Родине. Много жертв выхвачено смертью из командного состава армии, жившего одной жизнью с рядовыми бойцами.

Не пощадила она и нашего героя, одного из лучших вождей армии и гордость нашей конницы... Мир праху твоему, Храбрейший из Храбрых! Дон никогда не забудет твоих дел и трудов на пользу и славу родного края и по достоинству почтит он память своего народного героя, как только войдет в русло своей нормальной, спокойной и трудовой жизни...»

Газета «Кубанская Воля» печатала некрологи, из которых особенно выделялся один: «Командующий корпусом ген[ерал] Павлов, офицеры и казаки 4-го Донского Конного Корпуса с глубоким горем извещают о смерти их любимого вождя и командира генерал-лейтенанта Константина Константиновича Мамантова, последовавшей 1-го февраля в гор[оде] Екатеринодаре».

Но самих представителей от мамантовского корпуса почти не было на отпевании. Казаки и офицеры не смогли проводить в последний путь генерала. В это время, по какой-то непостижимой, мистической иронии судьбы, в день смерти своего командира погиб и его корпус. 1 февраля генерал Павлов получил приказ нанести фланговый удар по конной группе Буденного, наступавшего в район Тихорецкая - Торговая в обход правого фланга белых, для прорыва в глубокий тыл на Екатеринодар. 4-й Донской корпус должен был перехватить Буденного, не дать ему выйти к Торговой. Донское командование направило мамантовцев наперерез красным. Одновременно с этим началось контрнаступление Добровольческого и 3-го Донского корпусов на Ростов и Новочеркасск.