Белое озеро: Охота на лис
Шрифт:
— А ну кыш!
Лис дернулся, и Лиза вздрогнула.
А он мягко рассмеялся и приподнялся на локте.
— Твой кот кусает меня за палец на ноге.
— Это твой кот. Точнее, это кот Янара.
Он не стал отвечать. Просто смотрел на нее. Смотрел и молчал. И Лиза вдруг снова обняла его за шею. А потом прогнулась и закинула на Лиса ногу. Это было так сладко — вот так прижиматься. Ты просто пойми, безо всяких слов пойми, что мне нужно.
Он моргнул. Приблизил лицо.
— Ненасытная…
Молчи. Просто сделай. Ты же знаешь, что мне нужно?!
Он знал. Рука Лиса скользнула по ее плечу,
— Ты хочешь, чтобы я трогал тебя здесь?
Лиза лишь всхлипнула, уткнувшись ему в шею. Может, он так не делает с девушками? Может, он не умеет? Лизе тоже никто так не делал, но сейчас она не сомневалась в том, что именно ей надо. Чего требует эта неудовлетворенная тяжесть внизу живота.
— Пожалуйста, — еще раз всхлипнула она. — Не осуждай меня. Пожалуйста, Лис…
Он молча опрокинул ее на спину и накрыл ее там всей ладонью.
— Кто же тебя осуждает, Лиса моя… Какая же ты… мокрая… гладкая… Знаешь, на что похоже?
У Лизы от прикосновения его большой ладони, от такого, как двигались его пальцы, тут же все запылало и закружилось в голове. Зачем эти вопросы, Лис?!
Он двинул пальцами вверх, потом вниз. Шевельнул, раздвигая и гладя.
— Как будто лошадь с руки кормишь. Также мягко и гладко.
Внезапно проснувшееся в Лизе желание его придушить Лис погасил очень умело. Движениями пальцев, бившими по-снайперски точно. И бесстыжим шепотом на ухо о том, что именно он с ней делает. И какая она. И что он чувствует.
Что она там думала про то, чтобы Лис не говорил ничего?! Говори. Говори! Говори!!!
Ее глаза были на уровне камина, и она видела, как пламя отрывается от поленьев. Точно так же ее душа отрывалась от тела.
Огонь горит не только в камине. Огонь горит в них. В Лисе — такой, что выплескивающая сперма кажется горячей, почти кипящей. И в Лизе — от ее громких, с придыханием, стонов словно сам воздух становится густым и горячим, как пар.
И не утихает этот жар никак. Разве что если вот так ее после на себя положить и всю обнять. И обеими руками ощущать мелкую дрожь ее тела. И кожей чувствовать, как ее губы двигаются, что-то шепча ему в грудь. А когда она поднимает голову, и он видит эту гриву спутанных вьющихся русых волос, зацелованные губы и еще чуть затуманенные медовые глаза…
Нет. Буря не стихает. Огонь не гаснет.
— Ну что, пойдем есть пирог в честь твоего дня рождения?
— А кроме пирога что-нибудь есть?
Лиза рассмеялась, а Лис быстро поднялся на ноги. Не успела Лиза им, обнаженным, как следует налюбоваться, как он шагнул в двери.
— Ты куда?!
— Я скоро. Ты не выходи.
Лис вернулся к тому моменту, когда Лиза успела торопливо одеться. Он как собака встряхнул всем телом и головой. Брызги полетели во все стороны.
— Ты где был?!
— Душ принимал, — рассмеялся он. — Никак остыть не могу. Льет стеной, озера не видно, — он перехватил взгляд, которым Лиза на него смотрела. — Ну что, мне одеваться, или…
Лиза оценила выгнутую бровь и приподнятый угол рта. И кое-что другое, тоже уже внезапно приподнятое. Ты, конечно, конкретно свел меня с ума, Лис, но все равно не слишком задирай
— Сейчас дам тебе полотенце и сухой одежды.
А потом они вдвоем хохотали, потому что штаны деда Матвея были Лису по щиколотку, а рубашка натянулась на плечах и не застегивалась на груди. Но даже в такой одежде Лис был необыкновенно хорош. А потом они ели гречку с тушенкой и пили чай с пирогом.
— Откуда знаешь, что с черемухой — мои любимые? Нюрка сказала?
— Никто не сказал. У меня просто ничего другого не было.
За окном по-прежнему шумел дождь. Иногда поднимался ветер, и тогда начинали дрожать стекла. Лис подкинул дров в печь и в камин, и они снова устроились на медвежьей шкуре. Лис привалился спиной к кровати, расставил колени и притянул Лизу к себе, спиной к груди.
Она смотрела на пляшущий на поленьях огонь, чувствовала за спиной и вокруг себя тело Лиса и слушала его голос. Он оказался великолепным рассказчиком. Лиза и сама могла бы рассказать многое. Но все, что она знала, казалось здесь ненужным, неинтересным. А Лис рассказывал про все понемногу. Местные легенды. Про быт теленгитов. Про горнолыжный комплекс, расположенный на противоположном берегу озера, в котором Лис работал зимой, обслуживая канатный подъемник. Про людей, которые живут в поселке. Немного про брата. Не касался в этих рассказах ни матери, ни отца.
Лиза знала, что если она спросит, то Лис расскажет. Ответит на все вопросы. Но Лиза решила, что пока не будет задавать эти вопросы. Позже — обязательно, но не сейчас.
Его губы касались то ее щеки, то уха. Его пальцы медленно скользили по ее рукам. Его голос звучал негромко и прямо на ухо. В камине плясал огонь. За окнами шумел, не утихая, сильный дождь, то и дело ударяя в стекла. Лиза откинулась на грудь Лиса и положила голову на его плечо. Он словно был вокруг нее. А она — словно внутри него. Его тело, на которое Лиза опиралась, его касания, его негромкий голос. В этом было столько нежности, близкой, запредельно близкой нежности, которой ей так не хватало, что перехватывало дыхание. Говорить Лиза не могла, только молча слушала его, чувствовала прикосновения его рук. А когда касания его губ превратились в поцелуи — в ухо, в шею — повернула голову и с готовностью подставила губы.
Близость была неспешной и томительно нежной.
Уснули они так же, на полу, на медвежьей шкуре. Лис перетащил с кровати подушку, одеяло. Но для Лизы в ту ночь Лис был и подушкой, и одеялом. И вообще — всем.
Глава 10
Лиза проснулась и долго моргала, потом терла глаза. А потом резко села. Камин прогорел, и вместо пляски огня осталась лишь кучка седого пепла. В окна било яркое солнца.
В доме Лиза была одна.
Даже Тумана и Черныша не было. Лиза резко подскочила и принялась торопливо одеваться. Вещей Лиса не было — ни одежды, ни обуви.
Неужели уехал?!
Сердце колотилось как загнанное. Лиза выскочила на крыльцо и громко крикнула: «Лис!». Ответом ей была тишина. Шелест ветра в ветках деревьев. Щебет птиц.
— Лис!!! — закричала Лиза на пределе голосовых связок.
Ты не мог уехать. Не мог! Не мог!!!
Пожалуйста…
Откуда-то издалека и снизу раздался ответный крик.