Белое солнце Пойнтера
Шрифт:
– Сюндюх плятенай у рямнях!!! – такого титула удостоился изящный короб белой лозы из хозяйства моей древнейшей.
Услышав, как обозвали образчик ее вкуса, Келла не сдержалась и расхохоталась в голос. Хирра хихикнула, стараясь все же соблюсти приличия, да и я не сумел отделаться от кривой ухмылки на полфизиономии. Чую, теперь злосчастная кладь навсегда останется в нашем обиходе «сюндюхом».
Раз уже вещи младшей жены, вслед за моей нехитрой поклажей и солидным багажом Хирры, подвергаются осмотру с опечатыванием, значит, дело к концу… Большая часть легкомысленных корзинок Келлы пережила таможенные процедуры. Осталась лишь
Первая из них подалась сравнительно быстро, хоть и с отчаянными усилиями. А с последней, несмотря на все старания, зеленявкам справиться не удавалось. Их попросту не хватало на каждую из сторон, чтобы ухватить поудобнее. Под днищем-то они и сейф здешний уволокли бы, но туда еще подлезть надо. Тут требовались носильщики покрупнее – или левитационное заклятие…
– Заклятие! Заклятие!!! – Похоже, таможенные гоблины самостоятельно пришли к тому же выводу.
А может быть, и нет. Поскольку одновременно с этим восклицанием служилая мелкота прыснула от корзины, точно головастики от камня, брошенного в лужу. Зелеными струйками они втянулись за ближайшие стойки, набились за конторки, а кое-кто даже внутрь отделений залез.
Брошенная корзина тихонько раскачивалась еще полдюжины секунд, замерла ненадолго, затем покачнулась снова – и чихнула.
На заклятие, наложенное неизвестным террористом, это не слишком смахивало. Зато на попытку провоза контрабандой кого-то живого – скажем, дракота – очень даже. Неужели моя древнейшая решилась-таки в последний момент все переиграть и нарушить обещание?!
Но Келла смотрела на багаж, внезапно проявивший самостоятельность, с тем же недоумением, что и все прочие. Кроме зеленокожих – те вообще зажмурились и уши заткнули в ожидании магического разряда. Частенько, что ли, с сюрпризами подобного рода дело имеют?
Однако корзина не спешила радовать их столь банальной развязкой. Только еще сильнее ходуном заходила, словно внутри нее и вправду по меньшей мере дракон обретался. Узлами завязанный на все пятнадцать футов длины…
Теперь с места привстал даже Серджес, нависнув над столешницей всеми полутора сотнями фунтов. Он вперился в подозрительный багаж, приподняв одну бровь и грозно насупив другую, прислушался, наклонив для удобства голову, и наконец пробасил нарочито громко:
– А вот мы сейчас наложим на нее самую главную печать… Никакое заклятие не вырвется! – Похоже, в отличие от подчиненных, в магическую бомбу кастом-мастер не верил.
Этот нехитрый способ разрешения ситуации сработал – гоблины выглянули из-за импровизированных укрытий, а взбунтовавшаяся тара, наоборот, затихла. Даже на переговоры пошла.
– Не надо на меня печати ставить! – раздался из-под крышки недовольный девичий голосок. – Я, может быть, только жить начинаю! Путешествовать вот собираюсь!!!
С этими словами корзина снова затряслась, будто в ней завозилась сердитая кошка, и торжественно завалилась на бок. Виновница всеобщего замешательства выползла наружу на четвереньках, с ног до головы обвешанная прозрачными чулками и еще какими-то смутно опознаваемыми предметами обихода младшей жены. Еще бы, не к Хирре же в кожаные баулы ей было лезть. Там бы с ходу задохнулась. Имелась, правда, и еще одна причина выбора хозяйки тары – проехать в Хисах «сусликом» решила не кто иная, как ближайшая креатура моей древнейшей в подотчетной ей банде,
На мой взгляд, печать на ней и так некуда ставить. Хотя при всем при том вполне возможно, что мужской любви пышечка еще не познала. В силу сочетания среды и возраста…
То-то Пемси с первой нашей встречи поглядывает на меня с нескрываемым любопытством. А в последнее время и вовсе с явным обожанием. Из «Гекопардовых Орхидей» она одна, похоже, не прочь воспользоваться той частью клятвы, которая обобществляет сексуальную жизнь всей банды, и претендовать на мужа атаманши, который, получается, помимо двух законных жен чисто формально принадлежит еще пятидесяти девяти оторвам на грани выхода из подросткового возраста.
Жаловаться же Келле на ее подчиненную – последнее дело. Способностью ревновать природа эльфийских див обделила начисто. Поэтому спокойный совет моей древнейшей по данному поводу я вполне могу себе представить. В духе «трахни и забудь». Если б все было так просто…
Между прочим, молодежная женская банда – довольно выгодное предприятие. Особенно когда ею руководит моя младшая жена. До трети доходов уходит на откуп властям и судейским, но оставшаяся сумма вполне способна конкурировать с рентой Концерна Тринадцати… на которую она тоже имеет все права. Как Тринадцатая.
И если сама Келла совмещает на главенствующем посту в банде должности ведущего кадровика и генерального менеджера реорганизации, то Памела у нее – признанный зам по интригам. То есть заточена под то, кому, когда и на что намекнуть для большей эффективности, чтобы дело шло само, не мешая цвести и колоситься выдающейся, под стать фигуре блондиночки, лени. Каковой не уступает только страсть к удовольствиям любого несмертельного свойства.
Оказаться вовлеченным в круговорот всех этих отношений и интересов мне вовсе не улыбалось. Тут разок оступись, топи Мекана мощеной площадью покажутся…
Мысль о том, что Келла сама вместе с остальными вещичками заботливо упаковала в багаж свою унтер-бандершу, я постарался с ходу отмести. Тем более что моя древнейшая была поражена явлением подчиненной ничуть не меньше остальных, хоть и попыталась скрыть удивление за деловитостью и беспокойством о своем бизнесе.
– Так, стало быть… Отпуск себе устроила? Понимаю… Имеешь право. – От этих снисходительных по форме фраз бедная Пемси виновато сжалась.
Не в словах, даже не в тоне моей младшей жены кроется то, что заставляет любого тут же почувствовать свою вину. В сочетании каком-то неуловимом. Всегда срабатывает, отчего – не пойму. Хотя в данный момент суровость у нее тоже получалась неубедительно. Скорее это выглядело озабоченностью.
– На кого хоть хозяйство кинула?
– Трикси Три Заразы осталась, – с готовностью затараторила пышечка. – С ней не разболтаются!
Как же, помню. Этакая жестколицая щучка, костлявостью мне самому не уступит. Да и симвотип тот же – «топор». Что с ходу не разрубит, то обухом отобьет до приличествующей мягкости. Взбитая копна прически и разрезная юбка городской бандитки на ней смотрятся, как мочало на армейском стреломете. Но положение обязывает…
– А ты, как вижу, решила прогуляться. – Келлу же положение атаманши обязывало продолжить неспешный разнос. – С ветерком. До Хисаха… и обратно.