Белое золото

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович

Дарья (поворачивает голову и смотрит в глаза Гордею) . Может, и жена, Гордей, да только не тебе одному…

96. НАТ. УЛИЦА. ПЕРЕД ДОМОМ БРАГИНА. ДЕНЬ. 0\'05"

Михалко идет домой. Слышит крики. Бросается к дому.

97. НАТ. ДВОР ДОМА БРАГИНА (КРЫТЫЙ ДВОР). ДЕНЬ. 1\'40"

Михалко вбегает во двор и видит Гордея, избивающего вожжами Дарью.

Гордей . Запорю, сука! Опозорила! Шалава подзаборная!

Дарья

лежит на земле. Платье потемнело от крови. Михалко бросается к Гордею.

Михалко . Батя!

Гордей (отмахиваясь) . Уйди, щенок!

Михалко . Батя, не смей!

Михалко прикрывает собой мать. Гордей продолжает бить Дарью, попадая по Михалке.

Гордей (останавливаясь, тяжело дыша) . Из дома не выходить! Слышала? Убью. А полюбовничек твой мне еще сапоги лизать будет. За рубль каждый занятый. (Сжимая кулак.) Он у меня вот где.

Гордей бросает кнут и уходит в дом. Михалко обнимает мать. Со страхом пытается отереть ей кровь.

Михалко . Мама… тебе больно…

Дарья . Сынок… все хорошо… (С улыбкой сквозь кровь смотрит на сына.) Теперь все хорошо… теперь все хорошо будет…

Из дома выбегает Гордей. Обводит всех сумасшедшим взглядом.

Гордей . Где они? Где? (Бросается к Михалке. Хватает его за грудки.) Где они? Где векселя? Ты их брал?

Из дома выходит Татьяна Власьевна. Встает на крыльце.

Татьяна Власьевна . Это я их взяла. Пока ты медом с золотом блевал, я их взяла…

Гордей . Где они?

Татьяна Власьевна . Отдала.

Гордей . Кому?

Татьяна Власьевна . Хлыщу этому городскому… Может, хоть это тебя остановит…

Гордей стоит пошатываясь, рука его нащупывает хлыст.

Гордей . Что вы наделали, мама… что ж вы наделали… А-а-а!

Гордей наотмашь бьет мать хлыстом.

98. НАТ. ДОРОГА. ДЕНЬ. 1\'40"

По дороге едет бричка прокурора. Его догоняет Гордей на лошади.

Перегораживает дорогу. Спрыгивает с лошади. Подходит к бричке.

Прокурор. Что случилось, Гордей?

Гордей (переводя взгляд с сундучка с векселями на прокурора) . Ты… ничего чужого не прихватил?

Прокурор. Я? Чужого? Нет. Только свое…

Гордей . Отдашь по-хорошему?

Прокурор (улыбаясь) . Нет.

Рука Гордея тянется к кнуту, висящему на поясе, снимает его. Жандарм берется за саблю.

(Жандарму.) Погоди! (Гордею.) Гордеюшка, не сходи с ума… Напасть на представителя власти в чистом поле в присутствии жандарма? Острог,

милый мой, в лучшем случае острог…

Гордей останавливается.

(Наклоняясь к Гордею.) Подумай, чудак. Двести тысяч! Это огромные деньги. Зачем тебе, человек, больше? Ты их что, жрать будешь? Тебе ведь не золото нужно… Ты гонор свой тешишь… У тебя все есть… Дом, старуха-мать, которая души в тебе не чает, сын, красавица-жена…

Лицо Гордея каменеет.

(Откидываясь назад.) Уже знаешь… Что ж, за Дарью прости… Сам понимаешь, братец, бывает… Внезапная встреча… всепоглощающая страсть… Ну да ладно… Завтра, Гордей. Завтра утром. Гостиница «Славянская», шестой нумер… (Жандарму.) Поехали.

Пролетка двигается. Прокурор выглядывает из нее.

(Гордею, неподвижно стоящему посреди дороги.) Договорись, Гордей. Послушай битого жизнью человека… Договорись.

99. НАТ. ДЕРЕВНЯ. УТРЕННИЙ РЕЖИМ. 0\'05"

Раннее утро. Над рекой клубится туман.

100. ИНТ. ДОМ БРАГИНА. КОМНАТА. ДЕНЬ. 0\'10"

Гордей стоит перед зеркалом. Он затянут в модный сюртук.

Медленно надевает перчатки. Берет трость.

101. ИНТ. ГОРОД. ГОСТИНИЦА. ШЕСТОЙ НУМЕР. ДЕНЬ. 2\'30"

По-восточному украшенный номер. На низком диванчике сидит Еремеев. На нем бархатные штаны, восточный халат на голое тело. На столике перед ним кальян, рядом открытая шкатулка с векселями. В дверь стучат.

Еремеев . Ну кто еще там?

Дверь открывает склонившийся в поклоне служитель гостиницы.

В дверях стоит Гордей.

Гордей (кладет в протянутую руку монету) . Свободен.

Еремеев . Никак это милейший Гордей Евстратович? Брагин, если не ошибаюсь? Проходите, проходите!

Гордей делает шаг внутрь. Служитель закрывает за ним дверь.

(Подходя к окну.) Вам никогда не приходило в голову, что это не мы холуями командуем, а они нами? «Вот, пожалуйте, барин, сюда», – и раз, ладошку протянул, а ты туда копеечку. Везде только и видишь протянутые ладошки. Официанту дай на чай, половому, извозчику…

Гордей с ненавистью смотрит в затылок Еремееву.

Мы перестали сами выбирать свой путь, они лучше знают, что нам нужно… Нас ведут легионы ладошек, сюда, барин, сюда… и опять – ладошку… Вот скажите мне, ради бога, неужто вы сами не могли дверь открыть? Ан нет, раз – «пожалте, барин», и очередной Ванька обогатился на копеечку… (Оборачивается.) Что ж, вы стоите? Присаживайтесь. Вина? (Наливает в бокал.) Благодарю вас. Я постою. (Садясь.) Воля ваша. Что ж вы бумаги вот так, стоя, и будете подписывать?