Белогвардейщина
Шрифт:
Поражение под Уфой и мясорубка под Челябинском разорвали армию Колчака надвое. Остатки его регулярных частей откатывались в Сибирь. Для их преследования в составе Восточного фронта оставлялись 3-я и 5-я армии. Но по границе Казахстана уцелели и сохранили силу войска, которые колчаковский штаб так и не смог использовать: Южная группа ген. Белова, в подчинение которой вошли Оренбурская армия Дутова и Уральская - Толстова. Для их разгрома в августе образовался новый, Туркестанский фронт во главе с Фрунзе из 1, 4, 11-й армий и войск, находящихся в Туркестане. Главный удар обрушился на Белова, совершенно забытого омскими стратегами и продолжавшего выполнять бессмысленную задачу по прикрытию Актюбинской железной дороги, потерявшей всякое значение. Южную группу атаковала 1 -я красная армия Зиновьева, во фланг наносило удар правое крыло Восточного фронта (части 5-й армии), а в тыл - Казалинская группа войск Астраханцева с территории Средней Азии. Казаки Белова и Дутова от Оренбурга начали отход на Орск и Актюбинск. Им удалось было зацепиться
Ход был не только военным, но и политическим. Бригада пошла по местам, населенным мусульманскими народами, башкирами и киргизами (казахами). Татары были для них "своими", и население принимало сторону красных. Бригада проникла глубоко в тылы белых до ст. Джурун. Под влиянием поражений, угрозы окружения, шатания тыла начался распад группы Белова-Дутова. Опять изменили башкиры, составлявшие значительную часть Оренбургской армии. Как и в январе, едва пошли неудачи, они кинулись на сторону красных. К большевикам перешли Башкирская кавбригада Муртазина и Оренбургская стрелковая дивизия. Русские казаки, оторванные от своих станиц, окруженные враждебным мусульманским населением, потеряли всякую надежду на успех и стали разбегаться. Пали Орск и Актюбинск. У станции Челкар, в пустынях между Эмбой и Аральском, остатки Южной группы были зажаты с двух сторон частями 1 -и армии и Казалинской группы. В окружении они приняли последний бой. Белову и Дутову с несколькими поредевшими сотнями удалось прорвать кольцо. Дутов ушел в Семиреченскую область, а оттуда в Китай. Судьба генерала Белова неизвестна. До своих он не добрался. В результате этой операции Совдепия соединилась с Туркестаном.
А уральцы продолжали сопротивляться. За месяц тяжелых боев красные смогли здесь продвинуться всего на 80 км от Лбищенска. Чапаев начал штурм станицы Сахарной и взял ее, но с огромными потерями. А пока штурмовал, казаки захватили и вырубили его обозы. В степи действовали неуловимые конные отряды. В погоне за ускользающими уральцами 25-я дивизия разошлась на 200-километровом пространстве. В ночь на 5 сентября один из казачьих отрядов в 300 сабель при 1 орудии и 1 пулемете, двигавшийся от Сахарной к Сломихинской, наскочил на Лбищенск. Красных там было больше - 300 курсантов дивизионной школы, штаб и политотдел дивизии, связисты. Но налет был стремительным и неожиданным. Казакам помогало местное население, указывая дома, где стояли красные. По всей вероятности, жители Лбищенска приняли и непосредственное участие в истреблении большевиков. Около 400 чел. было убито, многие уведены в плен. Погиб и Чапаев. Единой версии его смерти нет - отраженная в кинофильме основана на рассказе одного из уцелевших связистов, но она не единственная. Чапаев был незаурядным организатором, талантливым командиром и стихийным крестьянским вожаком. Но на Урал он пришел как каратель - и получил как каратель.
Дивизию принял Кутяков. В отместку за Чапаева он повел еще более жестокую войну. Сжигались дотла населенные пункты, уничтожались поголовно пленные и все "подозрительные". А победить казаков красные так и не смогли. Измотанные и потрепанные маневренной партизанской войной, они вынуждены были начать отход на север, к Уральску, оставив свыше 100 км территории, в том числе и Сахарную с Лбищенском.
67. Последние операции Колчака
После уральских катастроф у Колчака осталось на фронте всего около 50 тыс. штыков. Да и это число было весьма условным. Отступление уже превратилось в исход. Из уральских городов вместе с белыми уходили их семьи - женщины, дети. Правильное снабжение давно разрушилось, и войска везли за собой все свое хозяйство - припасы, имущество, продовольствие. В результате отступающие части вырождались в огромные обозы, утрачивая остатки боеспособности. В дивизиях оставалось по 400-500 активных бойцов, прикрывающих колонну из 4-5 тыс. повозок с соответствующим количеством обозных и нестроевых. Дивизии, которые удавалось вывести на переформирование в резерв, по численности не удавалось довести до полноценных батальонов. Армия осталась без тяжелой артиллерии. И почти без пулеметов, потому что вместо заказанных пулеметов Кольта союзники щедро снабдили Колчака (не в порядке благотворительности - за золото!) тысячами пулеметов Сен-Этьена, неуклюжими махинами "траншейного типа" на высоких треногах, совершенно непригодными для полевой войны и снятыми с вооружения во всех армиях. Естественно, войска побросали этот самоубийственный хлам в первую очередь.
Наступающие красные соединения сливались воедино, укрупнялись. Происходило это вынужденно - одну за другой армии и дивизии снимали с Восточного фронта, перебрасывая на Южный. А остающимся приходилось увеличиваться. Набирали пополнения мобилизациями на местах, ставили в строй пленных колчаковцев. Тут уж им вольнодумство быстро укорачивали: вместо скороспелого офицерика из вчерашних юнкеров теперь солдатам в спину смотрели пулеметы комиссаров и интернациональных рот - попробуй, ослушайся! Чем меньше оставалось здесь красных дивизий, тем больше становилась каждая из них. А колчаковская.армия, наоборот, дробилась и мельчала. Несмотря на уменьшение численности, в ней оставалось прежнее количество штабов и управленческих структур - Ставка главнокомандующего, 5 армейских штабов, 11 корпусных, 35
Отступление приобрело характер устойчивой инерции. Даже на рубеже многоводного Тобола остаткам колчаковских армий зацепиться не удалось. Они покатились дальше. Все более реальной становилась угроза самому Омску. Для выхода из катастрофы предлагалось два плана. Автором одного из них был военный министр ген. Будберг, доказывавший, что обескровленные войска не способны к наступательным боям. Он предлагал создание долговременной обороны по р. Ишим задержать красных хоть на пару месяцев, пока сибирская зима не прервет боевые действия. А за зиму окрепнуть, подготовить резервы, тем более что на Юге удача клонилась в сторону Деникина, и многим казалось, что для победы надо только выиграть время.
Автором другого плана был главнокомандующий ген. Дитерихс. Учитывая, что красные, непрерывно наступая от Волги до Тобола, должны были выдохнуться, он предлагал собрать все, что можно, и нанести им встречный удар. План Дитерихса тоже имел положительные стороны. Даже в случае частичной удачи он позволил бы переломить настроения отступательной инерции, способной свести на нет попытки пассивной обороны. Позволял отвлечь внимание и часть красных сил от главного, деникинского направления. Дитерихса потом обвиняли в чрезмерно оптимистичных оценках морального и боевого состояния остатков армии. Он не учел постоянной подпитки красных свежими силами - поэтому выдохлись они куда меньше, чем можно было предположить. Не учел он и насаждаемой большевиками драконовской дисциплины: еще в январе 19-го каждая победа, взятие каждого города действовали на красноармейцев разлагающе, и главнокомандующий считал, что таким же разложением скажется на них захват богатых уральских городов... Но сейчас трудно судить, сулил ли и вариант Будберга хотя бы временный успех. Он тоже имел опасные недочеты. При подавляющем неравенстве сил пассивная оборона, растянутая на огромном фронте, вряд ли могла быть прочной. Что стоило красным обойти ее или прорвать, сконцентрировав силы на узком участке? Такой опыт у них уже был при форсировании Белой и взятии Уфы. А учитывая подорванное моральное состояние белых войск, можно прийти к выводу, что прорыв тут же обернулся бы общей катастрофой. Кроме того, Будберг предполагал, что природные условия Сибири прервут на зиму боевые действия. Как мы знаем, зимой 1919/20 г. красные не приостановили своих операций, несмотря ни на какие природные условия. Наконец, оба плана ставил под сомнение рушащийся с каждым месяцем и раздираемый противоречивыми течениями сибирский тыл.
Как бы то ни было, Колчак принял вариант Дитерихса. Для последнего удара собрать все, что можно, и добиться перелома... Но что же еще можно было собрать? Лучшие силы офицерства и интеллигенции война уже подмела. Деревня больше уже не давала пополнений, войдя во вкус партизанщины. Не давали пополнений самостийные казачьи области - атаманщина вела собственные внутренние войны, собственную политику, а Колчак, тем более проигрывающий сражения, был ей без надобности. Несколько полков дал суровый Анненков. Но его "черные гусары" и "голубые уланы", ходившие по струнке под тяжелой рукой атамана, едва лишь вышли из-под этой руки, будто с цепи сорвались. Не доехав до фронта, занялись в Петропавловске такими грабежами, что по приговору военно-полевого суда тут же были расстреляны 16 человек.
Пробовали возродить принцип добровольчества. Объявили выгодные условия: контракт на 6 месяцев, после чего доброволец получает в собственность летнее и зимнее обмундирование, 5 тыс. руб. премии. Записываться ринулись сомнительные элементы из безработных и люмпенов, рассчитывающие, что зимой войны не будет, зато обеспечены жратва, тепло и деньги, а весной контракт истечет. Пытались воссоздать добровольчество на религиозной основе, формируя дружины "Христа Спасителя", "Богоносцев" (из староверов), "Зеленого Полумесяца" (из мусульман). Набрали хороший, крепкий отряд... численностью в 200 чел. Причина та же - все идейные добровольцы, желающие бороться с большевизмом, ушли в Белую гвардию еще год назад...
Старались собрать на фронт гарнизоны, несущие охранную службу в городах. Обратились к союзному главнокомандующему ген. Жанену с просьбой заменить эти гарнизоны иностранцами. Жанен в округлых выражениях отказал - чехи, составлявшие основу его войск, совершенно разложились и становились неуправляемыми. Они даже заключали "прямые" договоры с партизанами, обязуясь не трогать друг друга. В Омске осело много бывших пленных из Карпаторуссии. Миролюбивые и неприхотливые, они специализировались на черных работах, были хлебопеками, ассенизаторами. В составе белых войск существовал отличный карпаторусский батальон, очень добросовестно несший службу. Обратив на это внимание, решили мобилизовать и других карпаторуссов. Но результат был плачевным. Часть разбежалась, а другие, озлобленные мобилизацией, открыто заявляли, что им бы только до фронта добраться, а там они посчитаются с обидчиками. И прежний надежный батальон растворился во враждебной массе.