Белогвардейщина
Шрифт:
Только в ночь на 25-е Керенский уведомил Ставку о событиях в столице, приказал выслать войска - две казачьи дивизии, пехотную бригаду, два полка самокатчиков. Ставка отдала приказ Северному фронту. Не тут-то было. Фронтовой комитет был насквозь большевистский. До недавнего времени фронтом командовал большевик Бонч-Бруевич. А новый главнокомандующий В. А. Черемисов под давлением комитетчиков тут же изменил правительству. Задержал до выяснения обстановки, а после успеха большевиков - вовсе отменил приказ о посылке войск. Когда Ставка, уверенная, что все идет как надо, приказы отданы и войска в пути, случайно узнала правду и потребовала от Черемисова объяснить его действия, он ответил телеграммой, что Ставка не в курсе дел, что Временного правительства
Утром 25-го Керенский приказал развести мосты. До 7 часов этого не делали. Потом нашелся офицер с пятью солдатами, прогнал большевиков от Николаевского моста, развел его. Но когда они ушли, мост снова навели "красные" матросы. Когда к Генштабу подтянулись несколько юнкерских подразделений, были сделаны попытки вернуть телефонную станцию и телеграф. Но после нескольких выстрелов юнкера, не имеющие ни гранат, ни пулеметов, а многие и боевых патронов, вынуждены были отойти.
Около девяти утра Керенский бездумно рванул на автомобиле на фронт. Воодушевлять войска и спасать революцию. С этого момента его безуспешно искали и Ставка, для получения указаний, и остатки правительства, ожидая подмоги. Большевики разогнали заседающий в Мариинском дворце Совет республики, "предпарламент", все еще обсуждающий, выразить ли поддержку правительству, во власти которого оставались лишь Зимний с Генштабом и штабом округа. В генерал-губернаторы и "диктаторы" остатки правительства определили сугубо мирного человека, доктора Н. А. Кишкина.
Большинство частей гарнизона митинговали, соблюдая до поры до времени "нейтралитет". Некоторые "нейтралы" за плату пускали в казармы под свою защиту офицеров гарнизона, опасающихся избиения и убийств. Вся связь находилась у большевиков. Поэтому некоторые части, пытающиеся дозвониться в Генштаб, получали фальшивые указания: что выступление большевиков уже подавлено и помощь не требуется. Ближе к вечеру стали давать другой ответ - Временное правительство отказалось от власти, и защищать больше некого.
Ленинский план был претворен в жизнь. К открытию съезда правительство (которого все-таки опасались) было блокировано, а город оказался в руках большевиков. И во все концы страны уже с утра полетели телеграммы:
"К гражданам России! Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета - Военно-революционного комитета".
При открытии съезда на объявление, что такие телеграммы рассылаются по городам и фронтам, многие делегаты возмутились, заявляя, что большевики предрешают волю съезда. Троцкий цинично ответил: "Воля съезда предрешена огромным фактом восстания петроградских рабочих и солдат".
Итак, первым вопросом в истории Советской власти, заранее решенным и вынесенным лишь для формального принятия коллегиальным органом, был вопрос о самой Советской власти.
Около 17 часов началась осада Зимнего дворца, в 22 часа открыла огонь "Аврора". Мартов, делегат от меньшевиков-интернационалистов, воскликнул: "Гражданская война началась, товарищи!"
Большинство делегаций осуждали большевиков. Говорилось:
"Предательство, когда перед самым открытием съезда Советов вопрос о власти решается путем военного заговора".
"Захват власти за три недели до открытия Учредительного Собрания - есть нож в спину революции".
Все предложения мирного выхода и неотложных мер по недопущению гражданской войны были категорически отвергнуты большевиками. После этого почти все делегации, даже левые эсеры, в знак протеста покинули съезд. И он вообще перестал быть съездом, превратившись в частное заседание большевистской фракции. Кроме того, в зал набилась из коридоров Смольного посторонняя публика, околачивающаяся при Петросовете и ВРК - солдатня, красногвардейцы, служащие большевистского
Если уж на то пошло, их избрание стало трижды "незаконным". Вспомним, что съезд, хоть и Всероссийский, был съездом только рабочих и солдатских депутатов. А рабочие и солдаты в крестьянской России составляли менее 15 процентов населения. Во-вторых, сами совдепы жили вразброд, каждый считал себя центром вселенной. Многие на телеграммы Петросовета и ЦИК о созыве съезда просто забили болт, многие не поехали или не доехали. Из 900 зарегистрированных в то время крупных совдепов на II съезде было представлено около 300. Никаким "кворумом" и не пахло. А в-третьих, после ухода большинства делегаций за Совнарком, за знаменитые ленинские "декреты" голосовала пришлая, случайная публика.
События вокруг Зимнего разворачивались своим чередом. Разумеется, картина его штурма не имела ничего общего с героическими экранизациями в кино. За день сюда собрали несколько рот юнкеров из Ораниенбаума, Петергофа, Инженерной школы, 2 орудия Михайловского училища, пару сотен уральских казаков, роту женского ударного батальона, человек сорок безруких и безногих инвалидов-"георгиевцев", да несколько десятков гарнизонных офицеров. Вот и все. Никакого плана обороны не было. То и дело защитников перетасовывали из одних помещений в другие. Приказания были противоречивые, а порой глупые. Например, не поддаваться на провокации и ни в коем случае не открывать огня. Даже при штурме - только если нападающие будут стрелять первыми. Ни пулеметов, ни другой техники. Даже расположения помещений дворца, входов и выходов никто не знал.
Днем патрули юнкеров и большевистское оцепление стояли на расстоянии, не трогая друг друга. У главного входа дворца из запаса дров сложили баррикаду. В открытую, презирая опасность, прошел через красное оцепление генерал М. В. Алексеев. В Зимнем он выбранил руководство, призывающее офицеров на свою защиту и не имеющее, чем их вооружить. Выбранил бестолковщину и бардак последнего оплота правительства и ушел, убедившись в крайней несерьезности "обороны".
К вечеру обстановка стала ухудшаться. Стягивались матросы, красногвардейцы. Поскольку в городе перевес большевиков определился, воинские части, заявлявшие о нейтралитете, теперь рьяно выступили за большевиков. К тому же Зимний дворец с огромными винными погребами и "царскими" богатствами представлял очень уж заманчивую цель. Плюс - наступила темнота, придающая храбрость...
Орудия Михайловского училища, получив непонятно чей приказ, были увезены едва они выехали с Дворцовой площади, сопровождавших их юнкеров избили, а пушки, естественно, отобрали. С броневиком подошел Литовский полк, начал бить и разоружать юнкерские патрули. Пришлось снять их и отойти во дворец. Обсудив отсутствие артиллерии, переговорив с осаждающими, ушли казаки. Остающимся казаки объяснили: мы, мол, думали, что здесь серьезно, а оказалось - дети, бабы да жиды.
Подошел Павловский полк. Вынудил к сдаче юнкеров 2-й Ораниенбаумской школы и занял Генштаб. Прокатился слух, что там убивают генерала Алексеева. Загоревшись спасать его, женская рота и инвалиды пошли на вылазку. На площади по ним открыли огонь. Они понесли потери и вернулись. Около 19 часов из окон Генштаба начали обстрел Зимнего. Электростанция находилась в руках матросов, поэтому дворец был ярко освещен, в то время как нападающих скрывала темнота. В 22 часа заговорила "Аврора". И палила она не один раз. Стрельбу вела "пробойными" зарядами, предназначенными для срочной чистки стволов от снега и инея. Но иногда лупила шрапнелью. Во дворец было три попадания. Из-за близкого расстояния шрапнель не разлеталась, шрапнельные стаканы попадали во дворец неразорвавшимися.